» Гуманитарная ситуация и проблемы безопасности в Афганистане: взгляд из Таджикистана

Опубликовано: 01.02.2023 12:30 Печать

МИД талибов

Автор: ИСКАНДАРОВ Косимшо

Об авторе: Искандаров Косимшо, доктор исторических наук, профессор, главный ученый секретарь Национальной академии наук Таджикистана. Материал является частью текста, подготовленного для сборника статей.

После бегства президента Мохаммада Ашрафа Гани из Афганистана 15 августа 2021 года и перехода территории страны под контроль движения «Талибан»* (ДТ) сложилась очень непростая ситуация – социально-экономическая, политическая и гуманитарная. События развивались стремительно: возможно, за исключением самого президента и его ближайших помощников, никто не мог представить, что распад государства произойдет так быстро и что 300-тысячная подготовленная по стандартам НАТО армия разрушится.

Конечно, если анализировать события последних лет, можно прийти к выводу, что распад республики не был внезапным. Предпосылки были заложены еще в 2014 году, когда в результате массовой фальсификации результатов президентских выборов и начала глубокого политического кризиса была поставлена под вопрос сама легитимность власти. Несмотря на то, что формирование Правительства национального единства на время приглушило остроту кризиса, тем не менее, неэффективная политика и амбиции Гани, его эгоизм, невиданного уровня коррупция привели к дальнейшему ослаблению государства, к недовольству населения и элиты. Это не могло не повлиять на настроения в армии, на политику зарубежных стран в отношении режима Исламской Республики Афганистан (ИРА).

Очевиден тот факт, что в период переговоров между США и ДТ в столицах некоторых глобальных и региональных государств усилились стремления по налаживанию более широкого взаимодействия с талибами, изменилась соответствующая риторика. Многие страны предлагали свои услуги по проведению встречи между ДТ и представителями других политических сил Афганистана. В прессе и по телевидению началась кампания по созданию нового имиджа талибов, которых стали называть «политической организацией», «национальным движением», чуть ли не единственной реальной силой в борьбе против ИГ-«Хорасан»** и т. п.

В условиях, когда деятельность ДТ в этих странах была запрещена, а лидеры группировки находились в черном списке ООН, процесс выглядел не совсем понятным в Таджикистане. Тем более, что его политика по отношению к ДТ не изменилось. Таджикистан не принимал участие во всех закулисных играх с талибами и, учитывая опыт 1990-х годов, традиционно придерживался ясной и недвусмысленной политики, в рамках которой талибы рассматривались как террористическая организация со всеми вытекающими последствиями. Вместе с тем руководство Таджикистана всегда выступало за политическое решение конфликта в Афганистане.

По результатам мониторинга одной из аналитических групп, с 14 апреля по 28 июня 2021 года из 388 уездов Афганистана 109 перешли под контроль ДТ. Обращает на себя внимание тот факт, что представители ведущих стран мира, в том числе США, во всяком случае в публичной форме, в период переговоров призывали талибов отказаться от силового захвата власти и сформировать коалиционное переходное правительство, предупреждая о недопустимости возрождения режима «Исламского Эмирата». В противном случае они обещали, что новая власть окажется в изоляции и без финансовой помощи. Такие заявления исходили из уст представителей «тройки» (США, Россия, Китай) и «тройки плюс» (США, Россия, Китай, Пакистан, Иран) в Москве. Впрочем, после они без тревоги наблюдали за «триумфальным шествием» ДТ, а затем де-факто признали его режим.

Создается впечатление, что многие были в курсе происходящих закулисных игр, и их не беспокоил переход Афганистана под контроль террористической организации. В российских официальных кругах также полагали, что ДТ не несет угрозу Центральной Азии. Более того, специальный представитель президента РФ по Афганистану, директор второго департамента Азии МИД России Замир Кабулов, выступая в ходе круглого стола, организованного Фондом поддержки публичной дипломатии им. Горчакова, заявлял, что «присутствие талибов на севере Афганистана будет сдерживать рост угроз со стороны террористической группировки «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ)*** в отношении стран Центральной Азии».

Единственная страна, которая с самого начала выражала озабоченность происходящим, была Республика Таджикистан (РТ). Ее руководство особенно беспокоил тот факт, что распад афганского государства и экспансия террористов начались с северо-восточных провинций, с районов, непосредственно граничащих с Таджикистаном. В 1990-е годы талибы, несмотря на неоднократные попытки, не смогли захватить этот регион, служивший основной базой для сопротивления под командованием Ахмада Шаха Масуда. Талибами был учтен опыт 1990-х: стремясь предотвратить противоборство на севере, они взяли под контроль всю территорию по периметру афгано-таджикской границы. Сотни военнослужащих правительственных войск без особого сопротивления перешли в Таджикистан.

После перехода приграничных уездов Афганистана под контроль ДТ, в четыре часа утра по приказу президента РТ Эмомали Рахмона впервые в новейшей истории по всей республике началась проверка боевой готовности Вооруженных сил (ВС), правоохранительных органов и личного состава мобилизационных резервов под названием «Марз-2021» («Граница-2021»). В этом мероприятии участвовали 100 тыс. военнослужащих, сотрудников правоохранительных органов, а также 130 тыс. офицеров и солдат мобилизационного резерва. 20 тыс. человек, кроме того, были дополнительно направлены в приграничные районы с Исламской Республикой Афганистан для пополнения подразделений пограничных войск.

В своем выступлении перед офицерами и солдатами президент Рахмон обратил внимание на «чрезвычайно сложную и неопределенную, обстановку» в соседней стране, которая по, его словам, «возникла впервые за 43 года продолжения внутреннего противостояния». При этом он подчеркнул, что «народ Афганистана, который обладает древней историей, цивилизацией и культурой, не виноват в возникновении таких трагических событий». Президент назвал эти «разрушительные процессы» результатом вмешательства извне. Вместе с тем, главнокомандующий категорично заявил: «Мы не будем использовать наши ВС против соседних стран».

Передача талибам целых уездов и провинций трактовалась в кабульском Арге как тактическое отступление с обещанием вернуть все под контроль государства. Однако по мере развития событий выяснилось, что никто не собирается не только возвращать утраченные территории, но и даже защищать столицу.

После того как Гани и его ближайшие помощники покинули Афганистан, большинство людей охватил ужас. Они пытались уехать как могли – даже взобравшись на шоссе американского транспортного самолета.

Второй приход ДТ к власти вызвал негативную реакцию в таджикском обществе. В РТ пристально наблюдали за событиями в соседней стране и искренне переживали по поводу того, как рушатся достижения последних двадцати лет, надежды людей на свободу слова, на установление демократии, на защиту прав человека, прав женщин, прав непуштунских этнических групп, особенно таджиков. Различные слои населения впервые начали воспринимать талибов не только как угрозу безопасности Таджикистана, но и, по словам исследователей Шерали Ризоёна и Махмуда Гиёсова, «как антитаджикское явление, угрожающее, прежде всего персоязычному населению Афганистана».

Таджикскую интеллигенцию серьезно беспокоит политика ДТ против языка дари или таджикского и вообще против таджикской составляющей в обществе. Об этом свидетельствуют: формирование временного правительства, которое состоит из пуштунов, за исключением символического присутствия в нем представителей таджиков, узбеков и хазарейцев, издание всех правительственных постановлений и распоряжений исключительно на пушту и, таким образом, ограничение языка дари в государственном делопроизводстве.

Стратегия пуштунизации Афганистана четко просматривается в кадровой политике ДТ и на местном уровне. В настоящее время губернаторами во всех провинциях и ответственными чиновниками в органах государственной власти, командующими военных корпусов и других подразделений назначаются фигуры из числа пуштунов.

С приходом ДТ к власти вновь приобретают актуальность и вопрос переселения пуштунов с южных и восточных регионов и даже из Пакистана на север, на территории проживания непуштунских народов, и тема насильственно переселения таджиков, узбеков, хазарейцев со своих исконных земель.

Не менее опасной политикой талибов является переименование исторических названий городов, уничтожение исторического и культурного наследия Афганистана. Это, например, касается города Чарикар, который превратился в «Имам Азам». Особую озабоченность вызывает тот факт, что свою националистическую политику талибы осуществляют под лозунгами ислама. На укрепление монопольного права на власть направлены запреты против сотен независимых газет и журналов, каналов и радио, политических партий и общественных организаций.

В связи с этим значительная часть населения в Таджикистане пристально следила и следит за происходящими событиями в Афганистане и особенно за ситуацией в Панджшере – единственной провинции, которая некоторое время еще оставалась вне контроля ДТ и где сын легендарного Ахмада Шаха Масуда – Ахмад Масуд-младший – поднял знамя антиталибовского сопротивления.

Впервые в Таджикистане точка зрения официальной власти и гражданского общества на происходящее в Афганистане, на политику ДТ, на положение своих соплеменников тесно переплелись. Это свидетельствует о том, что реакция была, по выражению таджикского исследователя Абдулло Рахнамо, «реакцией нации: национальной и ценностной реакцией».

Тема Афганистана и героического сопротивления в Панджшере стала актуальной в таджикской литературе. За короткий период появились сотни стихотворений, поэм и рассказов, воспевающих героизм панджшерцев и нового лидера сопротивления – Ахмада Масуда-младшего. За короткий период были изданы и презентованы два сборника под названиями «Хамосаи Панджшер» («Поэма Панджшера») и «Нома ба Панджшер» («Письмо Панджшеру»).

Через СМИ и социальные сети таджики выражали сочувствие голодающим в Афганистане, женщинам, лишенных прав на работу и учебу, чиновникам прежнего правительства, которые подвергались преследованиям.

Такая радикальная трансформация во взглядах населения на афганские события во многом связана с очень смелой, четкой и устойчивой позицией президента РТ Эмомали Рахмона по отношению к талибам, по отношению к монополизации ими власти и политической дискриминации непуштунских этнических групп.

Обращает на себя внимание тот факт, что Эмомали Рахмон на нынешнем этапе кризиса в Афганистане делает акцент – наряду с проблемами безопасности – на этническую составляющую кризиса в этой стране. Никогда прежде президент Таджикистана так открыто и требовательно не настаивал на обязательном учете интересов этнических таджиков при формировании нового правительства Афганистана. Более того, он впервые заявил, что таджики составляют порядка 46% населения и должны занять достойное место в правительстве.

Однако высокий уровень неприятия ДТ не означает, что в Таджикистане нет сторонников талибской идеологии. Небольшая, но часть религиозно настроенной молодежи через социальные сети особо не скрывала радости от смены власти в Кабуле и от «установления истинного исламского режима» в Афганистане.

В мечетях Душанбе – под влиянием жестких мер со стороны ДТ, в том числе запрета музыки, традиционных игр, учебы для девушек – некоторые молящиеся осторожно начали распространять версию о якобы существовании в Коране стиха о недозволенности музыки.

С укреплением террористического режима ДТ некоторые сочувствующие в Таджикистане открыто начали выражать ему свою поддержку в частных разговорах – на рынках, в транспорте и других общественных местах. Все это свидетельствует о том, что вероятность распространения радикальных взглядов талибов и других экстремистских и террористических групп, находящихся в Афганистане, остается очень высокой.

В экспертном сообществе Таджикистана и правоохранительных органах подчеркивали создание благоприятных условий в республике для распространения радикальной идеологии талибанизма через социальные сети, печать и другие средства, что оценивалось как угроза национальной безопасности.

На этом фоне внимание органов безопасности Таджикистана приковано к деятельности террористических организаций на севере Афганистана. При поддержке ДТ, по ряду сведений, действует свыше 20 группировок иностранного происхождения. Среди них более 10 – по своим идеологическим постулатам и радикальным взглядам – аналогичны «Аль-Каиде»****. Талибы защищают эти группы, несмотря на требования международного сообщества. Не менее тревожным для таджикистанцев является тот факт, что таджики входят в состав многих террористических элементов, действующих в Афганистане, в том числе в ИГ-«Хорасан». Об этом свидетельствуют данные об исполнителях террористических акций в Афганистане, в Иране, в Турции и т.д.

Экспертное сообщество Таджикистана также считает, что Афганистан в очередной раз может превратиться в безопасное убежище для международных террористических групп, в центр подготовки террористов. Некоторые таджикские аналитики пишут о наличии явных тенденций по превращению Бадахшана в новый Северный Везиристан, а Афганистана – в новый мировой центр притяжения исламских радикалов. Этому может способствовать создание многочисленных школ джихада в каждой провинции, сети медресе и мечетей.

Поэтому решительные заявления президента Республики Таджикистан и его твердая позиция относительно формирования инклюзивного правительства с участием представителей всех основных этнических групп исходят из национальных интересов Таджикистана, интересов мира и стабильности в Афганистане и регионе в целом. Конечно, для многих наблюдателей такая точка зрения является неожиданной. Особенно на фоне того, что основные союзники РТ по ОДКБ и ШОС, в том числе Россия, Китай и Узбекистан, заняли не только выжидательную, но явно доброжелательную позицию в отношении ДТ. На научных конференциях автор был свидетелем того, как некоторые близкие к правительственным кругам эксперты разных стран подвергали президента Таджикистана критике за жесткую позицию в отношении талибов.

Тем не менее, Эмомали Рахмон не меняет взглядов на происходящее в Афганистане. Более того, он смог в некоторой степени убедить лидеров стран-союзников в реальности трагических последствий монополизации власти со стороны ДТ, в пагубности политики дискриминации и в масштабе угрозы для региональной безопасности. Например, президент РФ Владимир Путин на заседании Международного клуба «Валдай» подтвердил слова Эмомали Рахмона о численности таджиков Афганистана.

Заявления представителей силовых структур и спецслужб России также свидетельствуют, что присутствие международных террористических групп в Афганистане и политика режима серьезно беспокоит их, а надежда на талибов не оправдывается. Так, министр обороны Сергей Шойгу в июне 2022 года заявил, что «лидеры международных террористов рассматривают афганскую территорию в качестве базы для проникновения в соседние страны и создания разветвленной сети джихадистского подполья, пополняемого, в том числе, за счет переброски боевиков из горячих точек».

В последнее время другие страны региона, такие как Иран, Китай и Узбекистан, начинают осознавать бесперспективность взаимодействия с ДТ, с одной стороны, на фоне усиления террористической активности ИГ-Хорасан, а с другой – на фоне активизации американской дипломатии в Афганистане, которая не оставляет шансов на реализацию инициатив стран региона по урегулированию конфликта. В этих условиях некоторые эксперты полагают, что талибы никогда не станут союзниками и друзьями региональных государств. Местные игроки, возможно, снова прибегнут к поддержке Фронта национального сопротивления или попытаются на его основе сформировать более широкий фронт.

***

Таким образом, в Таджикистане с тревогой следят за происходящими событиями в Афганистане. В РТ уверены, что талибы со своей идеологией, интерпретацией шариата, пуштунским национализмом представляет угрозу таджикам Афганистана. Таджики при ДТ не только отстраняются от власти, но и становятся ущемленными в применении своего языка, который более тысячи лет являлся государственным языком, языком межнационального общения в этой стране. Талибский режим угрожает также многовековому историческому и культурному наследию таджиков.

В Таджикистане сильно обеспокоены возможностью проникновения на территорию страны членов террористических групп, распространения радикальной идеологии талибанизма. Несмотря на заверения членов ДТ в их стремлении не допустить угроз соседним странам, присутствие десятков террористических организаций в этой стране говорит об обратном.

Косимшо Искандаров


* Признан Россией террористической организацией и запрещен на ее территории
** Признан террористической организацией в РФ и запрещен на ее территории
*** Признано в России террористическим и запрещено на ее территории
**** Признана в РФ террористической группировкой и запрещена на ее территории

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.


Быстрая доставка материалов в Telegram

Средняя Азия

Другие материалы

Читайте также

Главные темы

Авторы

АЗИЗ Залмай
САРХАД Зухал
ПЛАСТУН Владимир
Владимир ПРЯМИЦЫН
САБИР Фахим
Игорь СУББОТИН
Все авторы