» Женский вопрос в Афганистане при талибах*
Опубликовано: 05.02.2023 22:35 Печать
Об авторе: Окимбеков Убайд Вафобекович, кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН. Материал является частью текста, подготовленного для сборника статей.
Объявивший о независимости Афганистана король-реформатор Аманулла-хан (1919–1928 гг.) предпринял первые попытки ускоренного развития афганского общества, в частности расширения права женщин на получение образования, трудоустройства, свободу передвижения. Если не считать кратковременный период правления Бачай Сакао, то с того времени в течении более чем 60 лет, до момента захвата власти моджахедами в 1992 году, Афганистану удалось сделать значимые шаги в вопросе прав женщин.
Население Афганистана по разным оценкам составляет от 33 до 40 млн человек, из которых 49% приходится на долю женской половины. Роль и место женщин в афганском обществе относятся к вопросам, получившим разнообразную трактовку на протяжении всего периода после восстановления страной политической самостоятельности (1919 г.) при менявших друг друга правительствах и режимах, оставаясь при этом постоянно актуальными.
Объявивший о независимости Афганистана король-реформатор Аманулла-хан (1919–1928 гг.) предпринял первые попытки ускоренного развития афганского общества, в частности расширения права женщин, в частности, на получение образования, трудоустройства, свободу передвижения, но затем кратковременный приход к власти Бачаи Сакао (январь – ноябрь 1929 г.) снова вернул общество в жесткие рамки, ограничивая во всех сферах. С того времени в течении более чем шестидесяти лет, то есть до апреля 1992 года, момента захвата власти моджахедами, Афганистану удалось сделать значимые шаги в рассматриваемом вопросе. Непродолжительное правление правительство моджахедов, а позже появление на политической арене движения «Талибан» (запрещено в России) и захвата ими Кабул (1996 г.) вернули страну в состояние всестороннего кризиса. Надежда на реставрацию положения женщин в афганском обществе появилась после свержения режима талибов в 2001 году, когда в последующие двадцать лет в большей степени под воздействием внешнего мира произошли определенные позитивные изменения. Повторный захват власти талибами (август 2021 г.) вновь стало болезненным, в первую очередь для женского населения Афганистана.
Действия талибов в вопросе ограничения места и роли женщины в обществе вызывает удивление не только представителей западного сообщества, но и всего исламского мира. Среди самих афганцев также большая часть населения не готова воспринимать ограничения, введенные властями талибов в отношении женщин. Особо сильно политику талибов критикуют бывшие республиканские чиновники и политики, находящиеся ныне за пределы Афганистана. В частности, среди них есть и те полевые командиры моджахедов, а также их наследники, власть которых в начале 90-х гг. прошлого столетия сама с первых дней своего существования поступала аналогичным образом. В августе 1993 года, например, Верховный суд правительства моджахедов издал фетву следующего содержания: «Мусульманские женщины нашего исламского государства по-прежнему продолжают работать в правительственных учреждениях, школах, на радио и телевидении. Они по-прежнему расхаживают по базарам без исламского покрывала. Таким образом, никаких перемен по сравнению с прошлым не наблюдается. В связи с этим выражается серьезное и настойчивое требование ко всем ответственным лицам принять незамедлительные практические меры по претворению в жизнь всех божественных указаний, особенно в части, касающейся ношения чадры и устранения женщин из государственных учреждений. Женские школы, на деле, являющиеся рассадниками прелюбодеяния и проституции, надо закрыть, а всех женщин с радио и телевидения уволить».
Лидер исламской партии Афганистана Гульбуддин Хекматьяр, находясь сегодня в Кабуле, открыто выступает сторонником женского образования и права женщин на трудоустройства, в то время как в 90-х гг., будучи премьером-министром правительства моджахедов, велел уволить женщин со всех государственных учреждений. Тогда своего пика женский вопрос достиг с приходом к власти движения «Талибан», о чем подробнее будет сказано ниже. В современной истории Афганистана этот период (90-е гг.) можно назвать одним из самых сложных, в частности, для женского населения, но для афганских женщин, как мы видим, история снова повторяется.
С приходом к власти моджахедов в апреле 1992 года и вплоть до распада режима движения «Талибан» в октябре 2001 года введенные в стране строгие нормы сильно ограничивали права женщин, их роли в афганской общественной жизни. На протяжении последних двух десятилетий, после свержения режима талибов и образования Исламской республики Афганистан (2001–2021 гг.) женская половина афганского населения принимала более активное участие в социальной, экономической и политической жизни страны, что было одним из немногих достижений действовавшей власти при поддержке мирового сообщества. За указанные годы открылись начальные и средние школы для девочек, университеты, где наряду с мужчинами обучалась и женская половина населения, женщины получали места в парламенте, работали на разных должностях в государственных учреждениях, правоохранительных органах, занимались коммерцией, работали в сфере искусства, культуры. В крупных городах и центрах вопрос прав женщин был менее актуальными, чем в провинциях, что в определенной степени объяснялось вопросом безопасности, психологией сельского населения, отсутствием необходимых условий.
На законодательном уровне официально закреплялись и гарантировались права женщин. Конституция Исламской республики Афганистан, принятая в начале 2004 года, гласила, что «граждане Афганистана, как мужчины, так и женщины, имеют равные права и обязанности перед законом» (статья 26). Основной закон гарантировал образование для женщин (Правительство несет ответственность за создание баланса и развитие образования для женщин, … разработку и внедрения эффективных программ (44 статья), обеспечивал равное право для участия на выборах в «Волуси Джирга» – нижнюю палату парламента (статья 83), выделял минимальные квоты женщинам (2 места с провинциальных палатах парламента), а президент имел право назначать 50% членов «Мешраны Джирга» – верхней палаты парламента из числа женщин (статья 84). Чтобы дать оценку нынешнему положению афганских женщин в обществе, следует показывать в каком направлении афганское общество двигалось за два десятилетия правления Исламской республики, в каких сферах и провинциях женское население Афганистана проявляло большую активность, какое место занимало на канун захвата власти талибами.
Начиная с 2002 года в Афганистане постепенно открывались государственные и частные начальные и средние школы как для мальчиков, так и для девочек, а число учащихся с каждым годом стремительно рос. Хотя при республике «мертвые души» имелись как в отчетах силовых структур, так и системе образования, все же имеющиеся сведения статистики в определенной мере отражают реальную картину. Так, к 2004 году общее число учащихся в начальных и средних школах составляло 5425 тыс., из которых 1306 тыс. человек, или 24% приходилось на долю девочек. К 2010 году общий показатель вырос на 24% и составил 7101 тыс. учеников, а доля девочек в нем достигла 38% – 2710 тыс., что в два раза больше показателя 2004 года. По данным статистики 2020 года, по всему Афганистану школ посещали 9135 тыс. учащихся, из которых 3561 тыс., или 39% составляли воспитанницы женских школ.
По регионам и провинциям показатели сильно различались. Согласно данным тех же источников, в Кабуле в 2004 году из общей численности школьников в 652 тыс. около 38% (248,6 тыс.) составляли девочки, а к 2010 году наметился существенный рост – доля учеников женских школ достигла 44% (376 тыс. из 854 тыс.) и в последние годы существования республики (2020 г.) она увеличилась до 47% (546 тыс. человек и 1148 тыс.).
Что касается регионов, то в 2004 году только в трех провинциях доля девочек в начальных и средних школах находилась выше 40% (Бадахшан – 44%, Тахар – 41%, Балх – 40%), а в четырех других – ниже 10% (Пактия и Гельманд по 6%, Кандагар и Урузган по 8% в каждой). К 2010 году количество провинций с долей ближе к полусотни процентов выросло до 11 (Бадахшане 47%, Герате – 46%, Нуристан – 45%, Бамиан и Лагман – 44%, Балх, Дайконди, Нимруз и Фарьяб – 43%, Тахар – 42%, Панджшере – 40%). В том же году относительно низкими были показатели по Урузгану (11%), Гельманду (20%), Забулу и Пактии (по 21% в каждой), Пактике (22%). За десять лет провинций с наибольшим числом учеников женских школ стало только на одну единицу больше. Точнее, по состоянию на 2020 год в 12 провинциях свыше 40% девочек имели доступ к начальному и среднему образованию. Относительно высоким был показатель по Панджшеру (47%), затем шли провинции Бадахшан, Бамиан, Герат и Дайконди (по 46% в каждой), далее Балх – 45%, Сари-Пуль – 44%, Нуристан и Тахар – 43%, Саманган и Джаузджан – 42%, Лагман – 40%. Наименьший показатель традиционно имелся в Урузгане – 11%, Пактике – 15%, Гельманде – 21%, Забуле – 22 и Кандагаре – 25%.
В государственных и частных высших учебных заведениях ситуация немного отличалась, поскольку в 2004 году из 39,5 тыс. студентов женская половина составляла 8,3 тыс. человек (21%), а к в 2010 году общее число студентов стало заметно больше (84 тыс.), а студенток хоть и относительно вырос (15 тыс.), однако в общем показателе их доля уменьшилась (18%). Общая численность студентов также к 2020 году существенно выросла, достигнув 388 тыс., из которых 109 тыс., или 28% составляли представители женского пола.
Имеются сведения и по показателю занятости в Афганистане, согласно которым из 276 тыс. работников госучреждений в 2004 году порядка 18% составляли женщины. Традиционно в двух больших (по численности работников) сферах – образование и здравоохранение активность женщин (если не считать министерство по делам женщин) была самой высокой (25% и 21% соответственно). Здесь также сравнительный анализ показывает небольшой рост показателя в последующие годы. В 2010 году на долю женского населения пришлось 20% всех занятых в госучреждениях, в частности, 25% в сфере образования и 22% – здравоохранения, и в 2020 году соответственно 26%, 33% и 24%. В 2020 году в двух других министерствах женщины составляли большинство занятых: это министерство труда и занятости – 65% из всех занятых в 6080 человек, и министерство по делам женщин – 54% из 789 занятых.
Вышеприведенные данные свидетельствуют о достигнутом за период существования Исламской республики прогрессе в деле вовлечения женского населения в социально-экономическую жизнь общества. Однако, движение в обратном направлении начался с первых дней повторного захвата власти талибами (август 2021 г.). Хотя на первой пресс-конференции, состоявшейся в Кабуле 17 августа 2021 года, пресс-секретарь талибов Забиалла Моджахед заявил, что «талибы уважают право женщин на образование и работу, но эта деятельность будет проходить в рамках законов шариата», ограничения в этом вопросе с каждым днем становятся все жестче.
За последние полтора года правления «Талибан» по мере относительной стабилизации обстановки в стране допускалось повторное открытие средних школ, но только для мальчиков, а девочки старше шестого класса сначала некоторое время могли посещать занятия только в Герате, Балхе и некоторых других местах. В ВУЗах по-прежнему занятия продолжали посещать представители обоих полов, частично женщины могли трудоустроиться. Постепенно ограничивая права афганских женщин во всех сферах, к концу 2022 года талибы вовсе закрыли им доступ и к высшим учебным заведениям. Таким образом, на сегодня права афганских женщин является самой больной проблемой, вызывающей озабоченности как афганского общества, так и внешнего мира.
Напомним, что проблемы, связанные с правами афганских женщин, и процессы, которые ныне происходят в Афганистане, имели место во второй половине 90-х гг. прошлого столетия точно в той же форме, что и сегодня. Как и тогда, нынешние представители талибов ссылаются на самые разные причины и доводы в защиту принятых руководством решений: одни объясняют это необходимостью соблюдения требований норм шариата, другие говорят об экономической почве вопроса, третьи – связывают ограничений с обычаями и культурой афганцев.
Вокруг мотивов «Талибан» относительно женского вопроса существуют разного рода мнений. Афганский эксперт Вахид Можда (в 90-х был сотрудником МИД талибов, убить в ноябре 2019 года в Кабуле), видел корни жесткой позиции талибов к женскому вопросу в социальном происхождении членов движения. Он считал, что «талибы происходили из сельских районов страны, и среди жителей деревень существовал своего рода пессимизм по отношению к городу. Многие придерживались мнения, что городская система способствует росту безбожия… Эта группа сельских жителей с подозрением смотрела на учащиеся светских школ. В отдаленных деревнях не имелось женских школ. Талибы пришли в город с тем же мышлением, и среди них те, у кого было более ясное видение, также попали под влияние большинства, не желавшее растворяться в городской среде, принимать ценности городской системы, и пытавшееся превратить город в деревню».
Повторим, что в те годы, как и сегодня, руководство движения разными способами, порою крайне примитивными аргументами, старалось перед представителями других стран и международных организаций оправдывать принятые решения относительно доступа женщин к образованию и трудоустройству. Так, министр иностранных дел талибов на встрече с делегацией Организации Объединенных Наций следующим образом объяснял ограничения прав женщин: «У нас есть перед нашими боевиками обязательства, одно из которых не позволяет женщинам учиться и работать. Если мы нарушим это обязательство, солдаты покинут фронт и вернутся в свои деревни. Поэтому, пока перед нами противники и нам нужны воины из деревень и племен для борьбы с ними, мы вынуждены продолжать эту политику. Ее можно изменить, когда закончится война».
Каждый раз, когда талибы по-иному интерпретировали принятое решение, внешний мир предлагая свою помощь для выхода из ситуации, загонял их в тупик. Так, иногда руководство движения ссылалось на наличие экономических проблем, препятствовавших предоставлению женщинам безопасное и соответствующее шариату образование. Международные организации пытались разными способами заставить талибов изменить свою политику, в том числе покрыть расходы на содержание пяти женских школ в Кабуле на условиях, выдвинутых талибами. Находившиеся в Кабуле власти талибов изъявляли готовность принять поступившие предложения, но каждый раз «вопрос был отклонен Кандагаром».
Тогда тоже представители «Организации Исламская конференция» во время встречи в Кандагаре попросили высокопоставленных чиновников талибов указывать на существующие моменты в шариате, не позволяющие обучать женщин, чтобы вместе обсудить «является ли проблема талибов шариатской, политической или социальной», но и здесь Кандагар не смог дать четкий ответ и по традиции замминистра иностранных дел талибов Шер Мухаммад Аббас Станакзай в Кабуле всеми силами старался объяснять, что это не официальная линия политики талибов, а временная мера. Тогда, действительно, отдельные лица из числа министров и заместителей министров талибов понимали вредность многих решений, но радикальное крыло движения всегда обладало большим влиянием и силой.
Заявления нынешних представителей движения показывают, что в целом талибы формально разделились на две группы: первая, состоявшая из официально назначенных лиц, принимавшие ранее участие на переговорных процессах с США и другими странами, находится в Кабуле, а другая – возглавляемая эмиром и его окружением, в Кандагаре. Политиков из Кабула, исходя из их заявлений и выступлений по всем вопросам, можно относить к умеренным, более прогрессивным, а Кандагара – консервативным. Кабул иногда прямо, а местами косвенно выражает недовольство по поводу некоторых принимаемых Кандагаром решений, в частности, по женскому вопросу. Однако есть мнение, что разногласие между сторонами – всего лишь игра двух сторон и «серьезных разногласий и конфликтов по поводу образования девочек не существует».
Следовательно, разделением талибов на «умеренных» и «радикалов» в течение многих лет пользуется ряд экспертов, однако любой, кто знаком со структурой организации талибов, знает, что принятие решений в руководстве талибов находится в руках нескольких человек в Кандагаре, и, если кто-то из высших должностных лиц имеет возражения против амир ал-муъминина, его противостояние ни к чему не приведет и ничего не изменит. В такой ситуации говорить об умеренных и экстремистских талибах бессмысленно и бесполезно. Всегда следует помнить, что принятие решений в группе талибов строго централизовано и ориентировано на Кандагар. Таким образом, сторонники такого мнения заключают, что талибы по своей природе категорически выступают против присутствия женщин в обществе, хотят распространить «отсталые ценности сельской среды» на все афганское общество, особенно городу. В какой-то мере такое мнение может иметь место в той части вопроса, где говориться о менталитете, поскольку, судя по вышеприведенным данным статистики, большая часть женских школ с наибольшей посещаемостью находилась в непуштунских областях. Но, что касается отношений между руководством движения по разным вопросам, то здесь с этими выводами полностью согласиться нельзя, поскольку, с одной стороны, возможно, кто-то из чиновников талибов и выдает себя за умеренного, но в целом в Кабуле на уровне власти много несогласных с решениями высшего руководства из Кандагара.
***
Нынешние талибы, по крайней мере, чиновники, находящиеся в Кабуле, несомненно, кардинально отличаются от тех, которые правили Афганистаном во второй половине 90-х гг. прошлого века, но женский вопрос, как видно, с тех пор никак не сдвигается с мертвой точки. По многим вопросам, как показывает практика, имеется видимый прогресс, но позиция верховного руководства движения в отношении прав женщин остается такой же жесткой. Нет оснований полагать, что проблема имеет экономическую почву, так как здесь талибы не демонстрируют заинтересованность принять рекомендации или материальную помощь внешнего мира, как это охотно делается по другим направлениям. То есть оправдания, доводы и аргументы талибов в пользу принимаемых решений, как в 90-х гг., так и сегодня, пока, что говорят о неготовности руководства движения идти по женскому вопросу на какие-либо компромиссы или навстречу. Возможно, руководство движения немерено продемонстрировать новую, под лозунгом «правильного ислама», особую модель правления обществом, воплотить что-то своеобразное, необычное, чего не было при прежней власти, или не имеется в других мусульманских странах. Иными словами, создается впечатление, что в Афганистане идет попытка проведения очередного неудачного эксперимента, подобно тем, которые многократно испытывал на себе афганское общество (в период первой англо-афганской войны (1838–1842 гг.), нахождения у власти Народно-демократической партии (1978–1992 гг.), последние 20 лет правления Исламской республики при поддержке США и их союзников), но нынешний, связанный с полным отречением женского населения от социально-экономической жизни, является уникальным и может стать серьезной проблемой как для самих его авторов, так и жителей. Каковы бы не были конечные цели талибов, ясно одно: на вопрос прав женщин талибы смотрят с точки зрения религии и при этом руководствуются исключительно собственной особой интерпретацией шариата.
Проблема заключается еще в том, что представители движения, видимо, не имея в своих рядах профессиональных специалистов, недооценивают потери от собственных действий. Введением подобных видов запретов Афганистан может лишаться значительных финансовых ресурсов. Достаточно привести результаты оценки ООН, согласно которым афганский бюджет от политики ограничения прав женщин может ежегодно лишиться до 1 млрд долл. Очевидно, что действия талибов, вне зависимости от преследуемых ими целей, в перспективе могут создавать тупиковую ситуацию и кризис в социально-экономической жизни страны. Вытеснение женщин из системы здравоохранения, например, во-первых, приводит к закрытию целого сектора социальной сферы, во-вторых, вынудит женское население все больше выезжать в соседние страны, прежде всего Пакистан, на обследование и лечение, что лишит Афганистана доходов. Тем не менее, руководству движения не интересует мнение ни международных организаций, от гуманитарной и экономической помощи которых во многом зависят дальнейшие успехи нынешнего Кабула, ни заявления мусульманских ученых из других стран, поскольку понимают, что внешняя помощь афганскому народу будет поступать при любом исходе. Если талибы рассчитывают, что с помощью ограниченных финансовых ресурсов смогут компенсировать потери семьям от ограничительной политики, вряд ли получится.
Убайд Окимбеков
*Признан Россией террористической организацией и запрещен на ее территории
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.