» Политический кризис в Афганистане может завершиться военным переворотом
Опубликовано: 04.05.2007 09:28 Печать
Афганистан оказался весной 2007 года перед угрозой системного политического кризиса. Реанимация движения «Талибан», которое, не смотря на все усилия, не могут разгромить силы западной коалиции и Афганской национальной армии (АНА), обострение конфликтов внутри кабульских элит, приведшее к возникновению нового политического альянса, активизация сторонников лидера Исламской партии Афганистана (ИПА) Гульбеддина Хекматияра, экспортирующих нестабильность в северные провинции страны – эти и другие события последних недель свидетельствуют о нарастании кризисных процессов в афганской политической системе.
Точки системной напряженности
Очевидно, что нынешняя государственно-политическая модель, которую олицетворяет президент страны Хамид Карзай, начала трансформироваться под воздействием как внешних, так и внутренних факторов. Останется ли эта трансформация управляемой, подконтрольной официальному Кабулу, или же, напротив, операторами модернизации станут внешние, не подконтрольные президенту страны силы? Соответственно, возникает и другой вопрос: в результате начавшихся трансформаций, карзаевская модель будет сохранена в ее нынешнем виде, модернизирована или же снесена?
Анализ весеннего афганского политического кризиса фиксирует несколько основных точек системной напряженности:
- углубление раскола в официальном политическом классе страны (усиление противоречий между президентом и парламентом, главой государства и региональными элитами и т.д.), размывание сложившейся в последние несколько лет системы политических отношений,
- осваивание традиционными (как системными, так и маргинальными) участниками афганского политического процесса его периферии («субъектных стыков») в поисках новой политической и субъектной идентичности, стремление создать новые, более эффективные и альтернативные нынешним центрам влияния («Национальный фронт», новое позиционирование Хекматияра, популярность в Кабуле идеи переговоров с «умеренными талибами» с целью создания новых, нестандартных политических альянсов и проектов),
- усиление в политической жизни страны роли Афганской национальной армии (активное участие афганских военнослужащих в боевых операциях ISAF в Гельманде и других южных провинциях, рост внимания к АНА со стороны представителей руководства НАТО, объявившего о готовности альянса принять более активное участие в модернизации АНА),
- взаимное бессилие, тупиковое равновесие противоборствующих сил на южном фронте (провинции Гельманд, Кандагар, Забуль, Пактика и т.д.). Несмотря на успехи сил НАТО и АНА в борьбе с талибами в Гельманде, одновременно осуществляется вполне успешная экспансия Талибана в соседние провинции. Весенние наступления талибов и сил НАТО-АНА, о которых так много говорилось в январе-феврале 2007 года, превращаются в топтание на месте. Бои на юге ведутся за сохранение сложившегося к 1 января 2007 года положения, без создания серьезных предпосылок для перелома ситуации. Обе стороны, по сути, ведут оборонительные бои, защищая уже имеющиеся «высоты», а победы на одном участке фронта компенсируются поражениями на другом.
- активизация борьбы афганских элит за политическое лидерство в стране, в рамках которой патриархи афганской политики пытаются создать для себя и своих сторонников новые проекты. С помощью новых политических проектов, оппозиционных Хамиду Карзаю, члены афганского парламента пытаются усилить свои позиции в шатающейся карзаевской системе. Хекматияр же, очевидно, рассчитывает на рост своего статуса внутри непримиримой радикальной исламской оппозиции.
Афганский треугольник нестабильности
К маю 2007 года сложился вполне отчетливый в географическом смысле кризисный афганский «треугольник», основными углами которого являются три зоны напряженности:
- Северная зона напряженности (активизация сторонников Хекматияра),
- Южная зона напряженности («весенние наступления» на юге страны, бои с талибами в провинциях Гельманд, Кандагар и пр.),
- Кабульская зона напряженности (растущее противостояние в высших эшелонах кабульской власти, террористическая активность смертников Талибана).
Наибольшую опасность для политической системы Хамида Карзая сегодня представляют северная и кабульская зоны напряженности (южная зона, при всей сложности обстановки в ней, играет, скорее, стабилизирующую роль: борьба с талибами является одним из важнейших условий существования современной государственно-политической модели Афганистана).
Особое внимание следует обратить на нынешнюю политическую активность Гульбеддина Хекматияра и его сторонников, которые совершили в апреле несколько террористических актов в северных провинциях страны. Хекматияр сейчас является основным экспортером нестабильности в Афганистане (террористическая практика талибов жестко ограничена южными и западными регионами страны и не способна снести режим Хамида Карзая).
Хекматияр – конструктор «Северного Талибана»
Раскачивание Хекматияром ситуации на севере Афганистана является, прежде всего, попыткой создать «второй фронт напряженности» против официального Кабула, сил западной коалиции и северных региональных элит (которые пока еще в целом поддерживают Карзая и НАТО в борьбе с Талибаном). Хекматияр, похоже, хотел бы стать основателем и вождем «Северного Талибана», заняв политическую нишу на «субъектном стыке» с южным Талибаном. Кстати, это технологически совпадает со стремлением части системных кабульских и региональных политиков занять – с помощью «Национального фронта» — новую нишу на «субъектном стыке» рядом с президентом Карзаем, как бы, раздвоив официальный Кабул.
Другими словами, если «Национальный фронт» сформировался рядом с Карзаем и стремится играть одновременно как роль «полуоппозиции», так и роль второго, альтернативного официального политического центра (наряду с президентом страны), то Хекматияр пытается исполнять столь же двойственную роль на полюсе непримиримой оппозиции (вроде как непримирим, но не Талибан).
Хекматияр своей нынешней активностью разрушает монополию талибов на «непримиримость» и исключительное право представлять радикальный ислам в Афганистане. Очевидно, что это не случайно. Лидер Исламской партии Афганистана (ИПА) это — транзитная фигура, претендующая на роль посредника между основными центрами силы в стране, но со стороны «субъектного стыка» непримиримой оппозиции, готовой обсуждать условия «примиримости».
Активность людей Хекматияра на севере — это, в том числе, попытка самопрезентации их лидера в новой политической роли. Чтобы убедить все основные силы в стране в серьезности своих намерений и политических амбиций, Хекматияр просто обязан демонстрировать способность к прямому насилию (этого требует афганская политическая ситуация и традиция, сложившиеся правила политической игры). Другими словами, действуя, как талиб, не быть талибом. Взрывы и нападения, организуемые сегодня людьми Хекматияра на севере страны — это результат поиска Хекматияром новой политической идентичности. Маргинальный политик, реагируя на эскалацию кризиса государственно-политической системы, стремится стать частью новой, «пост-карзаевской» системы, формируя свой новый статус на одном из субъектных стыков кризисной карзаевской модели.
Выбор северных провинций в качестве сцены, где презентуется новая политическая роль Хекматияра, также обоснован: больше это делать негде. На юге Афганистана прочно обосновались талибы и там трудно презентовать себя другой силе, претендующей на политическую независимость. В Кабуле такой возможности также нет: во-первых, присутствие в афганской столице небезопасно для Хекматияра (его, как международного террориста, разыскивает Совет Безопасности ООН), во-вторых, там хватает своих политических игроков. Остаются северные провинции: здесь акты прямого насилия имеют повышенный резонанс (а, следовательно, более эффективны, чем на привычном к насилию юге Афганистана).
Вполне вероятно, что пуштун Хекматияр не прочь сделать заявку на то, чтобы стать одним из основных оппозиционных лидеров северных провинций Афганистана и уже с этих позиций выступать в качестве субъекта (участника и посредника) на «больших переговорах», к которым уже стремятся как официальный Кабул, так и, возможно, умеренная часть движения «Талибан».
Вождистские амбиции Хекматияра оказываются сейчас весьма актуальными. Афганские силовики и военнослужащие западной коалиции уже несколько месяцев активно пытаются ликвидировать или нейтрализовать нынешнее руководство талибов. Убит мулла Усмани, убиты или захвачены десятки боевых командиров Талибана, несколько дней назад взят в плен мулла Абдул Джабар…. В пестром движении радикального афганского ислама становится все больше вакантных руководящих постов. Кто будет их занимать? Кто придет на смену Усмани и Джабару? Почему не Хекматияр? Есть основания полагать, что сейчас в северных провинциях он нарабатывает политический капитал, необходимый для того, чтобы затем претендовать на роль одного из главных лидеров радикального афганского ислама.
Тройная игра на севере
Как ни парадоксально, в стратегической перспективе усиление Хекматияра может быть выгодно официальному Кабулу и американцам. Вместо абсолютно непримиримых «яростных мулл» Талибана, возникает возможность для проведения в руководство радикального афганского исламского движения искушенного политического интригана-игрока, с огромным опытом и желанием стать главной фигурой на афганской политической доске. И для этого готового не только взрывать, но и договариваться.
Проверка на прочность северных региональных элит (чем в последние дни и занимается Хекматияр) также может интересовать Кабул: северяне сегодня пытаются оказывать серьезное давление на президента Карзая. Создать новые угрозы для северных региональных элит, отвлечь их от больших политических проектов, заставить заниматься собственными проблемами, а «не лезть в огород» президента страны и пытаться демонтировать карзаевскую вертикаль власти – в этом сегодня нуждается Кабул. Кто знает, возможно, что совпадение по времени возникновения «Национального фронта» и обострения ситуации на севере Афганистана является не случайным.
Это, конечно, вовсе не означает, что Хекматияр — «агент Карзая». Просто лидер ИПА прекрасно чувствует конъюнктуру на афганском политическом рынке, понимает, какие шаги, какой «товар» востребован и имеет хорошие перспективы расти в цене. И грех такой конъюнктурой не воспользоваться, чтобы радикально изменить свой статус и получить новые личные политические перспективы.
Создавая одновременно проблемы и Кабулу, и северным региональным элитам, Хекматияр становится все более заметным участником афганского политического процесса, соскальзывающего в системный кризис. Экспортируя технологию нестабильности Талибана на север страны, Хекматияр также повышает свой статус в радикальном исламском движении, которое уверенно теряет своих лидеров и, таким образом, скоро окажется перед необходимостью поиска новых вождей. И в этой ситуации снова Хекматияр может оказаться востребован.
Нельзя забывать и о том, что, раскачивая север Афганистана, Хекматияр «растрясает жирок» ответственного за этот регион немецкого контингента, порядком надоевшего американцам, британцам и канадцам своей тягой к дезертирству. Тем самым, лидер ИПА косвенно способствует «восстановлению атлантической солидарности», на конкретных примерах убеждая немецких коллег в том, как неправильно отрываться от дружного коллектива ISAF в боях против Талибана на юге страны.
Здесь следует сказать о новой версии «реанимации Хекматиара», получившей хождение в интернете. Согласно ей, спецслужбы Америки и Управление национальной безопасности Афганистана, якобы, проводят специальные акции с целью дестабилизации обстановки на севере страны. Сторонники этой версии уверяют, что ЦРУ и пакистанская ISI ведут переговоры с командирами Талибана и ИПА Хекматияра с тем, чтобы направить их террористическую активность с юга на север страны, втянуть в боевые действия контингент бундесвера и заставить Берлин прислать в Афганистан дополнительные подкрепления. Взамен с исламистами якобы готовятся поделиться властью в южных провинциях страны.
Не смотря на свою оригинальность, версия на счет причастности к потенциально антинемецким акциям Хекматияра на севере Афганистана американских, афганских и пакистанских спецслужб пока кажется слишком смелой. Однако полностью сбрасывать со счетов эту версию также нельзя. И, прежде всего, потому, что повышенную активность американской разведки в Афганистане действительно отмечали различные информационные агентства не далее, как в марте 2007 года. Как сообщалось, сотрудники ЦРУ США в начале весны были направлены в афгано-пакистанское приграничье, чтобы принять участие в обезвреживании лидеров талибов. Куда потом подевались эти офицеры ЦРУ и чем еще они занимались помимо безнадежной охоты за муллой Омаром, разумеется, никто достоверно сказать не сможет. Любители же конспирологических сюжетов не могут не зафиксировать следующий факт: активизация Хекматияра и его сторонников в Афганистане произошла спустя полтора месяца после высадки «десанта» ЦРУ в Афганистане. Нельзя, безусловно, утверждать, что эти два события связаны между собой. Но и для того, чтобы полностью отрицать возможность такой связи, также пока оснований нет.
Одним словом, весной 2007 года в Афганистане началась новая игра Хекматияра – этого «барометра афганской революции», имеющая неплохие перспективы и несколько уровней реализации, несколько уровней интересов. Объективно Хекматияр стратегически конкурирует на одном поле с «Национальным фронтом». Это весьма амбициозно, и, одновременно, опасно: ведь устранить физически одного игрока проще, чем синклит высших афганских бюрократов, тяготящихся таким неспокойным конкурентом… Впрочем, лидер ИПА не из тех, кто любит доставлять радости своим врагам.
Ожидание гельмандского Бонапарта
Говоря об эскалации весеннего кризиса, нельзя не остановиться на неизбежном изменении роли национальной армии в афганском политическом процессе. Сегодня официальные представители администрации президента Карзая и высокопоставленные представители НАТО стали вновь активно говорить о необходимости скорейшей модернизации АНА. Можно предположить, что эти разговоры также не случайно совпали с кризисом государственной модели Хамида Карзая.
Модернизация афганской армии для НАТО и США сегодня — это такая же важная задача, что и борьба с талибами. Причем, эти задачи они, похоже, намереваются решать комплексно, одновременно. С этой целью натовцы начинают более активно привлекать АНА к боевым действиям против Талибана в тесной кооперации с силами НАТО, развивая так называемую «оперативную совместимость». Это сегодня наблюдается в Гельманде и, скорее всего, будет происходить и в других провинциях страны.
Однако решением только проблемы оперативной совместимости дело не ограничивается. Вооруженная борьба НАТО и АНА против Талибана — это еще и эффективный механизм ротации афганских офицерских кадров, их целенаправленная селекция. Логика решения проблемы модернизации АНА приведет к тому, что рано или поздно американцы и их европейские союзники поставят вопрос о выделении из состава афганской армии особых «сил специального назначения» или «реагирования», которые станут развивать и поддерживать. Для создания афганских «сил реагирования», прежде всего, необходимы надежные национальные офицерские кадры, разумеется, лояльно настроенные в отношении Запада. И такие кадры вырастают из совместных боевых операций натовских и афганских подразделений, которые бьются с талибами на юге страны.
Можно предположить, что к концу 2007 года, когда закончится очередной боевой цикл в Афганистане, у натовцев появится несколько десятков проверенных гельмандскими боями афганских офицеров и генералов. Будет логично, если именно их и начнут продвигать по службе внутри иерархии АНА. «Герои Гельманда», проверенные в деле, могут со временем стать надежной опорой НАТО и США в рядах АНА. Потом, с опорой на «гельмандский актив», уже можно начать выстраивать обычную «маркетинговую цепь», в которой «гельмандцы», «кандагарцы» и «забульцы» станут продвигать в армии своих людей.
По замечанию руководителя информационного портала «Афганистан.Ру» Омара Нессара, «еще полгода назад в афганской армии сильное влияние имели выходцы из бывшего Северного альянса. Возможно, этот факт тормозил восстановление армии». Некоторые аналитики полагают, что Запад 5 лет не торопился восстанавливать афганскую армию, прежде всего, чтобы Афганистан продолжал нуждаться в присутствии НАТО. Омар Нессар не исключает, что еще одной причиной медленной модернизации афганской армии может быть то, что Запад опасается возможного военного переворота со стороны АНА. «Если поверить версии о том, что все же восстановление афганской армии началось, то это означает, что в армии появились верные Западу люди», — считает Омар Нессар.
Когда в афганской армии будет выстроена прозападная «гельмандская вертикаль», тогда американцам уже будет не нужно опасаться непредсказуемости АНА. Очевидно, что после этого западные государства займутся более активным материально-техническим обеспечением афганской армии, поставками современного, а не списанного в Чехии или Прибалтике советского оружия и т.д.
Если сценарий строительства «гельмандской вертикали» внутри АНА будет реализован, то в интересах Запада будет сделать именно модернизированную Афганскую национальную армию (а отнюдь не президента, парламент или партии страны) основой новой афганской политической системы.
Говоря о возможных сценариях выхода из нынешнего системного политического кризиса, следует рассмотреть и возможность военной революции, военного переворота – как инструмента управляемой антикризисной модели, которая позволит не только сохранить целостность афганского государства, но и гарантировать защиту американских и западных интересов в Афганистане. Военный переворот может оказаться едва ли не единственным реальным ответом карзаевского «вертикального Кабула» на вызов «горизонтального Кабула».
Если президенту Карзаю не удастся успешно подготовить и провести собственную операцию «Преемник» в 2009 году, решить проблему создания массовой президентской политической партии и обеспечить широкую общественную поддержку и стабильность своего курса (т.е. политическими способами сохранить карзаевскую модель государственного устройства Афганистана), тогда переход политической инициативы в стране в руки командования модернизированной афганской армии станет практически неизбежен.
Фото: AFP