» Экономическое взаимодействие Афганистана и стран Центральной Азии и проблемы региональной безопасности

Опубликовано: 25.02.2006 12:09 Печать

Автор: Александр КНЯЗЕВ

Москва. Президент-Отель. Автором этого доклада, прозвучавшего в феврале этого года на международной научно-практической конференции «Россия и Афганистан», является А. Князев, доктор исторических наук, профессор Киргизско-Российского Славянского университета.

Во всех рассуждениях о взаимодействии стран региона базовыми являются апелляции к «историческому единству». Историческое единство региона Центральной Азии и Афганистана, проявлявшееся веками в самых разных сферах: экономической, социально-политической, этноконфессиональной, культурно-ментальной и др., общеизвестно. Однако налицо и продолжительный период раздельного проживания, в том числе, характеризовавшегося и разрывом большого числа связей, достаточно глубокой изоляцией Афганистана от центральноазиатского региона в советский и постсоветский периоды. В 1990-х гг. продолжавшийся в Афганистане военно-политический конфликт, сопровождавшийся распадом афганской государственности, обусловил превращение территории Афганистана в источник угроз национальной безопасности для стран Центральной Азии, что повлекло продолжение режима изоляции. Появившиеся после ликвидации режима движения «Талибан» новые возможности взаимодействия стран Центральной Азии и Афганистана реализуются в чрезвычайно малой степени. В то же время, по-прежнему сохраняется состояние, когда территория Афганистана остается источником угроз безопасности. Главным из них, без сомнения, является растущее производство и распространение наркотиков.

В результате четырехлетнего американского и международного присутствия в Афганистане, страны-соседи в не меньшей степени, нежели раньше, а в значительно большей подвержены опасностям со стороны Афганистана. Этот источник нестабильности дополняется и нерешенными внутренними конфликтами в странах Центральной Азии, во многом инициированными США и европейскими структурами. Геополитические интересы американо-атлантического сообщества в высокой степени препятствуют становлению общерегиональных структур безопасности Центральной Азии. Большинство западных инициатив в сфере безопасности (как, впрочем, и во всех иных сферах) имеют вполне очевидную антироссийскую, антикитайскую или, в отдельных случаях, антииранскую направленность. Они никак не детерминируются истинными интересами безопасности региона. Все программы восстановления Афганистана после разгрома талибов, в принципе способные стимулировать возрождение и поступательное взаимовыгодное развитие афганско-центральноазиатского сотрудничества, в итоге прошедших четырех лет этой функции так и не выполнили.

Ситуация в самом Афганистане в малой степени способствует снятию (или серьезному ослаблению) режима изоляции, либерализации афганско-центральноазиатских коммуникаций. Рост производства наркотиков в Афганистане, отсутствие внятных перспектив ликвидации этого явления (или, хотя бы, существенного сокращения) заставляют страны Центральной Азии находиться в поиске форм международного сотрудничества по обеспечению своей национальной безопасности (ОДКБ, ШОС и др.). Этот поиск к концу 2005 г. стимулируется и неудачным опытом сотрудничества стран региона с западной «антитеррористической» коалицией по обеспечению региональной безопасности. Опыт сотрудничества на «афганском» направлении со странами евро-атлантического сообщества продемонстрировал политическую (и геополитическую) детерминированность любого западного участия в судьбах региона Центральной и Южной Азии. Столь же детерминированными оказываются любые западные проекты возвращения Афганистана и стран Центральной Азии в формат общерегионального развития («Большая Центральная Азия» Фредерика Старра, ТРАСЕКА, «Великий Шелковый путь» и др.). Все эти инициативы политически ангажированы, они имеют откровенную антироссийскую, антикитайскую или иную направленность, действия по их реализации существенно противоречат интересам государств, чье присутствие в регионе является традиционным: России, Китая, Ирана. Это обстоятельство также становится одной из угроз безопасности региона.

В этом контексте любые проекты, подразумевающие региональную интеграцию в неких новых пространственных конфигурациях («Большая Центральная Азия» Фредерика Старра) отражают лишь устремления любым путем закрепить американское влияние в регионе. Впрочем, и сама идея «Большой Центральной Азии» отнюдь не нова, еще Бжезинский предлагал отнести к «Евразийским Балканам» отдельные части территорий России, Турции, Ирана, Афганистана и Китая.

Объективно сегодня происходит то, что очень емко сформулировал в свое время выдающийся русский ученый Андрей Снесарев: «История опровергает географию». Период раздельного исторического развития привел к тому, что все инфраструктурные экономические и иные внешние связи стран Центральной Азии оказались сориентированы по иным векторам, «обходящим» Афганистан, или не учитывающим соседство с ним. Вдобавок период раздельного исторического развития сформировал серьезную культурно-цивилизационную разность Афганистана и постсоветских центральноазиатских государств. Ярким примером такой разности может служить отрицательное отношение киргизской афганской общины к предложениям о репатриации на историческую родину. Уже одно только алфавитное различие становится почти непреодолимым препятствием для безболезненной интеграции афганских киргизов в киргизское общество. За полтора века же раздельного изолированного проживания народов Афганистана и стран Центральной Азии устоялись принципиально важные различия в сфере образования и культуры, в религиозной и бытовой сфере, в основах менталитета, ценностных ориентациях и так далее.

Сказанное не означает, что экономическое сотрудничество Афганистана со странами региона неперспективно или невозможно. Напротив, именно экономическое сотрудничество является одним из главных инструментов хотя бы уменьшения напряженности в сфере безопасности. Наверное, страны Центральной Азии могут и должны участвовать в крупных экономических проектах в Афганистане, инициируемых странами, находящимися за пределами региона и способными быть инвесторами таковых проектов. Наверное, страны Центральной Азии, используя то самое историческое, например, языковое, единство с афганцами, могли бы успешно выполнять функции подрядчиков в реализации тех или иных проектов. Однако с точки зрения обеспечения собственной безопасности стран региона более актуальным сегодня представляется иное.

Существует исторический опыт приграничного экономического сотрудничества 1930-х гг., оказавшего серьезное положительное влияние на установление стабильности в приграничной полосе. Для нынешних условий приемлемой представляется тактика, взятая на вооружение советским руководством в 1930-х гг. для о нейтрализации басмаческой (среднеазиатской) активности в приграничных районах Афганистана. Начиная с весны 1929 г., советская сторона начала использовать для развития приграничного экономического сотрудничества благоприятные условия, сложившиеся в результате разрыва связей между отдельными районами Афганистана, а также между Афганистаном и Британской Индией. Рост заинтересованности региональных афганских элит в экономическом сотрудничестве с советскими приграничными районами достаточно быстро способствовал тому, что поддержка басмаческому движению в афганском приграничье пошла на убыль.

Основываясь на собственных ресурсах, страны Центральной Азии могли бы и на современном этапе решить на этом направлении многие из своих проблем. Учитывая новейшие позитивные тенденции в развитии экономического сотрудничества в формате ШОС, а также на двусторонних уровнях, страны региона должны привлекать к этому и те государства, которые объективно заинтересованы в установлении в Афганистане стабильности путем развития процессов экономического возрождения, а не путем проведения военных операций и наращивания военного присутствия. В первую очередь, это относится к странам-соседям Афганистана: странам ШОС, а также Ирану, Пакистану, Индии. Главным принципом такого рода программ должен быть разумный пострановый и региональный эгоизм.

В 2003 году мне довелось участвовать в реализации небольшого исследовательского проекта, инициированного программой «TASIS» по исследованию возможностей приграничного сотрудничества стран региона и северных провинций Афганистана. Исследование проводилось путем опросов в Тахоре, Кундузе, Баглане и Бадахшане. И в ходе этой работы было очевидно стремление многих местных лидеров, задействованных в наркопроизводстве, вывести имеющийся у них капитал в легальный финансовый оборот. Реабилитация денег, находящихся в теневом обороте, вовлечение этих денег в реальную экономику могло бы способствовать решению сразу двух задач. С одной стороны, эти деньги оказались бы выведены из наркооборота. С другой – составили некую важную часть необходимого инвестирования местных проектов. Примером подобного являются осуществляемые с апреля 2002 года поставки электроэнергии в провинцию Кундуз таджикистанской компанией «Барки Точик», которые бесперебойно оплачиваются все это время из местных, провинциальных средств.

Экономическая двусторонняя активность на локальных уровнях в какой-то мере, наверное, усугубит традиционный афганский регионализм. Однако с точки зрения государственных и национальных интересов стран постсоветской Центральной Азии несоизмеримо более важными представляются любые позитивные перемены в экономической ситуации в провинциях, граничащих с постсоветским пространством. Экономическое развитие, влекущее создание рабочих мест и повышение уровня жизни, способно создать в указанных провинциях своеобразную полосу безопасности, население и, особенно, традиционные лидеры которой будут больше заинтересованы в экономическом сотрудничестве, нежели в той или иной деструктивной деятельности, а государственные органы – в большей степени способны контролировать подчиненные им территории.

Россия