» Война с басмачеством на юге Киргизии (1920-1930-е гг.) и ее региональные особенности (по материалам Ошского областного архива [1])
Опубликовано: 04.06.2006 10:46 Печать
Пылев Александр Игоревич — аспирант Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
Современные социально-политические процессы, экономические связи и стратегические ориентиры государств Средней Азии не могут не интересовать ученых и политиков. Понять же и дать верную оценку событиям сегодняшней социально-политической, экономической, культурной и конфессиональной жизни этих государств может помочь изучение событий относительно недавнего прошлого — в частности, процессов установления советской власти в среднеазиатском регионе (что, безусловно, стало переломным этапом в исторических судьбах среднеазиатских народов) и ее вооруженной борьбы с так называемым «басмачеством».
«Басмаческий фронт» проходил по территории трех современных среднеазиатских республик — Узбекистана, Таджикистана и Киргизстана. Так называемое «басмаческое движение» — сложное и многоплановое явление в истории Средней Азии. Оно получило весьма различные оценки в советской, западной и современной среднеазиатской исследовательской литературе. Но большинство авторов сходятся в том, что басмаческое движение в Средней Азии в региональном плане имело несколько очагов, каждый из которых имел свои особенности.2 Как правило, исследователи выделяют четыре очага басмаческого движения в Средней Азии, среди которых — ферганский, бухарский, хорезмский (хивинский) и самаркандский. Южный Киргизстан занимает восточную часть Ферганской долины, и таким образом, как географически, так и по своим региональным, этническим особенностям, составу участников и основным персонажам движения, относится к ферганскому очагу басмачества. С военно-географической и геополитической точки зрения значение региона южной Киргизии всегда было велико. Регион находится на стыке границ 4-х крупных азиатских государств — Китая, Индии, Афганистана и Бухары. Город Ош, важнейший экономический, торговый и культурно-религиозный центр Ферганской долины, являлся также важнейшим центром пересечения коммуникаций. Русские ученые-географы (в частности В.Ф. Новицкий), изучавшие регион и как возможный театр военных действий, еще в конце XIX в. установили, что из г. Ош через перевалы Памиро-Алайского хребта можно было попасть в Индию и Китай. Кроме того, Ош — это своеобразный узел путей, ведущих из Семиречья в Ферганскую долину и Ташкент.3
Обращаясь к вопросу об истоках и региональных особенностях басмачества в южной Киргизии, следует сказать, что «советизация» области происходила, в отличие от районов северной Киргизии, весьма трудно. Юг Киргизии имел несколько иную историю. Будучи изначально подданными Кокандского ханства, часть южно-киргизских племен, из которых в значительной степени состояла армия хана, оказала упорное сопротивление русским войскам, покорявшим Среднюю Азию, еще во второй половине XIX в.4 Значительно большее распространение, нежели на севере, среди южно-киргизских племен получил ислам, мощный объединяющий потенциал которого стремились использовать антироссийски настроенные внешние и внутрирегиональные силы. В этой связи вновь следует подчеркнуть значение г. Ош как важнейшего религиозного центра региона. Об Оше как важном духовном центре региона говорит обилие культовых сооружений, мусульманских учебных заведений (мектебов и медресе), большая часть которых была построена как раз во второй половине XIX — нач. ХХ в.5 В начальный период установления советской власти работа ошских большевиков осложнялись и тем, что город Ош, являясь одним из крупнейших городских поселений (его население составляло около 50 тыс. чел.), не был промышленным центром, здесь преобладали кустари, обладавшие или каким-то образом связанные с частной собственностью. Большую роль в общественной жизни города традиционно играл базар.
Ош оказался единственным крупным городом Ферганской долины, который смогли захватить в 1919 г. басмачи в союзе с так называемой «русской Крестьянской армией» под командованием полковника Монстрова. Захватив 8 сентября 1919 г. Ош, басмачи и «Крестьянская армия» сформировали т.н. «народное правительство». Наряду с административными мероприятиями (восстановление прав частной собственности на земельные участки, хлопкоочистительные предприятия и т.д.), новая власть проводит активную агитационную работу, координируя усилия с духовенством. Духовные лица г. Ош призывают киргизское и узбекское население города к «священной войне» против большевиков.6 Однако новая власть просуществовала недолго. Уже 28-30 сентября Красная армия освободила гг. Ош и Джалал-Абад. Но и впоследствии, уже в течение 1920-21 гг., ввиду важного географического и стратегического положения г. Ош, басмаческие лидеры Ферганы неоднократно предпринимали попытки захватить город.7
С другой стороны, г. Ош являлся важным центром советской власти в Ферганской долине и организационным центром по борьбе с басмачеством. Масса неопубликованных материалов по басмачеству и борьбе с ним в регионе хранится в областном архиве политической документации в г. Ош. Автору удалось познакомиться с некоторыми документами Фонда «активных участников революционного движения, войны и труда в городе и области», в значительной степени затрагивающими интересующую нас тему. Среди авторов документов — участники комсомольского и партийного актива г. Ош, служащие городской милиции и ЧК, пограничной службы и т.д., все те, кто принимал самое непосредственное участие в борьбе с басмачеством. Данные материалы являются ценным источником по истории басмачества не только Ошской области, но и всего юга Киргизии. Воспоминания участников содержат важные свидетельства и о т.н. «горном басмачестве» (басмаческом движении в Алайской долине и горах Памир-Алайского хребта, в региональном плане также относящемся к ферганскому очагу басмачества). Басмаческие лидеры Ферганы часто переносили свои базы в Алайскую долину, отделенную от советских центров Ферганы труднопроходимыми горными хребтами. Памиро-Алай имел для басмачей и иное значение: он был связан с другим важным региональным центром Средней Азии — Бухарой, а также с колониальной Индией и Кашгаром, откуда английская разведка и дипломатические представительства ряда стран нелегально оказывали басмачам помощь оружием и боеприпасами. Избрав Алай своей базой, басмачи сгоняли туда скот кочевых киргизов, свозили фураж и продовольствие.8 Но самое ценное в данных архивных материалах — это свидетельства, позволяющие получить некоторое представление о таких малоизученных, но не менее важных и актуальных аспектах проблемы, как социальная сущность басмачества, его политико-идеологическая направленность, взаимоотношения басмачей и коренного населения, тактика действий басмаческих отрядов и др.
Так, в одном из документов сообщается, что активной движущей силой басмачества уже в поздний период (начало 1930-х гг.) стал т.н. «байманапский элемент», выступивший против мероприятий советской власти, связанных с коллективизацией, которая в конечном итоге приводила к отчуждению экономической базы традиционной киргизской аристократии. В данном случае важно то, что манапы являлись не просто представителями киргизской традиционной аристократии. По свидетельству крупнейшего исследователя по истории Средней Азии, академика В.В.Бартольда, манапами у киргизов становились «люди, выделявшиеся храбростью и мудростью… во время внешних нашествий во главе народа становились те, кто выделялся среди прочих манапов; их не выбирали, но если бы стали выбирать, то выбрали бы их».9 Это следует иметь в виду, когда мы говорим о манапах, ставших во главе сопротивления советской власти в регионе.
Помимо манапов, в идеологическом обеспечении басмачества играло важную роль и мусульманское духовенство. По свидетельству одного из участников борьбы с басмачеством, крупный предводитель движения в южной Киргизии во второй половине 20-х годов, Джанибек-казы, неоднократно направлял послания бухарским улемам, в которых призывал их «дать ему благословение на борьбу за всех мусульман». Басмаческие лидеры, призывая народ восстать против советской власти во имя борьбы за религию, часто прибегали к помощи духовенства — мулл, улемов, ишанов (представителей «неформального» мусульманского духовенства). Так, в январе 1927 г. некий ишан Осман Джумабаев на совещании басмачей «обосновывал с точки зрения шариата закономерность борьбы против советской власти».
Интересно проследить по материалам Фонда характер взаимоотношений басмачей и коренного населения. Участники борьбы с басмачеством часто говорят в документах о «двойственном» отношении к басмачам местного населения. С одной стороны, население, заинтересованное в мирном труде, организует при посредничестве Красной армии добровольческие дружины, и с помощью таких отрядов было ликвидировано множество басмаческих формирований. С другой стороны, значительная часть населения продолжала воспринимать прежнюю традиционную киргизскую аристократию как законную власть (из числа тех же манапов и биев). К примеру, последние, являясь предводителями басмаческих отрядов, обязывали трудовое население поставлять им лошадей, продовольствие. Известно, что местное население часто помогало отрядам Красной армии сведениями о передвижении басмаческих отрядов. Однако нередко такую же помощь от местного населения получали и басмачи.
Особого внимания заслуживает также вопрос тактики действий басмаческих отрядов. Так, по свидетельству одного из сотрудников ЧК Ошской области, принимавшего непосредственное участие в борьбе с басмачами, среди важнейших вопросов для басмачей был вопрос об огнестрельном оружии. Его не хватало, и 25-30% басмачей состояли «кандидатами на винтовку убитого или раненого басмача». В связи с этим, оружие басмачами на поле боя никогда не оставлялось, они «старались захватить его при любых обстоятельствах». Отмечались также случаи перехода предводителей басмачей во главе своих формирований на сторону советской власти с единственной целью — получить передышку, выиграть время, и, пользуясь новым служебным положением (часто перешедшие на сторону Советов полевые командиры получали различные начальственные должности — в милиции, службе охраны, таможне), подготовиться к новому этапу борьбы с советской властью.
Встречаются среди документов и портретные характеристики самих лидеров басмачества в южной Киргизии. Так, один из авторов дает описание фотографии одного из басмаческих лидеров региона — Курширмата: «Курширмат — известный басмач, руководитель всеми басмаческими бандами на территории бывшей Ферганской области. Курширмат весьма типичен как бандит (на фотографии), с винтовкой, маузером и кривым ножом, в тюбетейке и в темных очках. В 1922 г. его банды после разгрома Красной армией бежали в Афганистан. На следующей фотографии он снят в форме английского офицера при погонах, оружии, портупее и даже перчатках».10
Все вышеперечисленные факты и особенности борьбы с басмачами имеют большое значение как материал для т.н. «практического востоковедения». В данной связи уместно вспомнить слова известного российского советского военного деятеля, ученого-востоковеда, профессора генерала А.Е.Снесарева (1865-1937) о том, что военное изучение той или иной страны, региона невозможно без элементов практического востоковедения.11 Опыт борьбы с басмачеством теоретически обобщался и активно изучался на т.н. «Среднеазиатских курсах востоковедения», организованных при штабе Среднеазиатского военного округа Красной армии. В частности, читался теоретический курс «Особенности ведения войны и боя в условиях малокультурного горного театра».12
Как представляется, данные традиции не потеряли своего значения и актуальности и могли бы быть востребованы и сегодня. Подобно среднеазиатскому басмачеству 1920-1930-х гг., деятельность различных радикальных группировок в современных среднеазиатских республиках является дестабилизирующим фактором в регионе, что могут использовать в своих интересах различные внешние силы. Должное внимание к опыту прошлого и его связи с современными процессами, таким образом, важно для любого политического режима, заинтересованного в стабильном развитии региона юга Киргизстана, как, впрочем и любого другого региона Средней Азии, в котором и сегодня играют важную роль традиционные социальные отношения, клановость, межэтнические противоречия и т.д.
- Ошский областной архив политической документации. Фонд активных участников революционного движения, войны и труда.
- Подробнее об этом см., напр.: Котенев А.А. О разгроме басмаческих банд в Средней Азии// Военно-исторический журнал. — М., 1987. — № 2. — С. 59-64; Olcott M. The Basmachi or freemen’s revolt in Turkestan. 1918-1924// Soviet studies. —Glasgow University Press, 1981. — Vol. XXXIII, № 3. — P.352-369. Ражабов К.К. Мустакил Туркистон фикри учун мужодалалар (1917-1935 йиллар). — Тошкент, 2000. — С. 5-28. (на узб. яз.).
- Захарова А.Е. Историко-архитектурное наследие города Ош (конец XIX — нач. ХХ вв.). — Ош, 1997. — С. 17, 21.
- Бартольд В.В. Киргизы. Исторический очерк// Бартольд В.В. Сочинения. Т.2,Ч.1. — М., 1963. — С. 529-537.
- Захарова А.Е. Историко-архитектурное наследие города Ош (конец XIX — нач. ХХ вв.). — Ош, 1997. — С. 41, 136-137
- Никишов П.П. Борьба с басмачеством на юге Киргизии. Фрунзе, 1957. — С. 63-66
- Никишов П.П. Борьба с басмачеством на юге Киргизии. Фрунзе, 1957. — С. 102.
- Никишов П.П. Борьба с басмачеством на юге Киргизии. Фрунзе, 1957. — С. 93-94.
- Бартольд В.В. Киргизы. Исторический очерк// Бартольд В.В. Сочинения. Т.2,Ч.1. — М., 1963. — С. 531-532.
- Его полное имя — Шер-Мухаммед-бек. См.: Chokaev M. The Basmachi movement in Turkestan// The Asiatic review. — 1928. — Vol. XXIV. — P. 281.
- Снесарев А.Е. Афганистан. М., 2002. — С. 15,16.
- Российский государственный военный архив (РГВА). — Фонд 25895. Управление Среднеазиатского военного округа. — Д.30, 702.
Источник: Афганистан и безопасность Центральной Азии. Вып. 2/ под ред. А.А. Князева. Бишкек-2005