» Спецкомандировка. Афганистан: 20 лет спустя

Опубликовано: 18.09.2004 14:18 Печать

Автор: СНЕГИРЕВ Владимир

Мы пытались построить здесь по своему подобию «общество равных возможностей», а эти твердят о желании немедленно сделать Афганистан «страной подлинной демократии». Только вот вопрос: а хотят ли афганцы эту демократию по американскому образцу?

Я стоял у шлагбаума на военной базе Баграм в 60 километрах к северу от Кабула, где размещаются основные силы ISAF (международного военного контингента). Когда-то ровно на этом месте располагались наша мотострелковая дивизия, десантный полк и еще много чего. Отсюда уходил в свои полеты летчик Руцкой, и сюда 24 года назад приземлялись первые транспортники с нашими «интернационалистами». Знаковое место. Теперь я стоял здесь в смутной надежде получить разрешение на проход.

Юный постовой по имени Стив, с ног до головы обвешанный оружием, радиостанциями, флягами, приборами ночного видения, бронежилетами и еще Бог знает чем, ничуть не удивившись моей просьбе, велел своему напарнику на вышке позвонить в штаб: «Скажи, русский журналист пришел». Дверь на вышке открылась, и меня сверху недоверчиво оглядела симпатичная американочка, тоже, впрочем, сильно вооруженная. «О кей, — сказала она, — но вам, сэр, придется подождать минуты три». «Ноу проблем», — расправил я плечи при виде молодой леди без паранджи и подумал о том, что готов ждать и дольше.

Странно, но вопреки уставу возле розовощекого Стива терлись два таких же по возрасту местных балбеса, пуштуны, кажется, — они все вместе потягивали кока-колу и трепались. Я прислушался. Не может быть! Вот что дословно говорили афганские хлопцы по-английски своему американскому приятелю: «Все равно, Стив, мы тебя когда-нибудь убьем». Я ушам своим не поверил. «Повторите, — говорю, — что вы сказали. А то я, вроде, ослышался». — «Мы прикончим и его, и других янки, потому что мы не хотим видеть у себя никаких иностранцев с оружием. Когда-то наши родители били здесь русских, а мы возьмемся вот за этих». — «Но я надеюсь, не прямо сейчас?» — ржал Стив, совсем недавно уехавший из-под маминой юбки и еще приученный любить всех подряд.

Через три минуты передо мной лихо развернулся седой от пыли мини-вэн, и другая девица-солдат по имени Сабрина (тоже, кстати, довольно миленькая, хотя и при автомате) распахнула дверь: «Ты, что ли, русский? Добро пожаловать в наш милитари кэмп». Она отвезла меня в штаб, сфотографировала цифровой камерой, выдала бейдж на веревочке и сказала, что отныне я могу появляться на территории базы, когда захочу, бесплатно питаться в солдатской столовой и даже ночевать здесь в специально отведенной для журналистов палатке.

На первый взгляд только вот это неслыханное гостеприимство и отличало нынешний Баграм от того, который я видел 20 лет назад. Все остальное было похожим. Безумная баграмская пыль, от которой нет спасения и которую по этой причине нигде особенно не вытирают — просто смирились с ней, вот и все. Бесконечные ряды выцветших палаток. Гул вертолетов и самолетов. Рычание машин. Бредущие в разные стороны вооруженные люди. Они даже в туалет обязаны ходить с винтовкой — таков закон. Здесь сегодня сосредоточено около десяти тысяч военнослужащих коалиционных сил, в основном американцев, и сладкой их жизнь, похоже, не назовешь.

Теперь об отличиях. Пыль все та же, но у нас она была оправданием непрекращающейся ни на день эпидемии гепатита и других инфекционных заболеваний, штабелями косивших личный состав. Теперь чернокожий полковник Родней Дэвис, отвечающий за связи с общественностью, уверяет меня, что за полтора года ни одного случая гепатита отмечено не было. «Не верю!» — подобно Станиславскому вполне искренне удивляюсь я. Полковник поднимает бровь: «Но мы принимаем экстренные меры. Вы можете осмотреть базу и убедиться в этом». Я осмотрел. И убедился. Во-первых, на каждом шагу стоят серые будки биотуалетов. Во-вторых, на каждые десять палаток положены специальные модули-душевые, отдельно для мужчин и женщин. В-третьих, все служивые люди обязаны принимать специальные профилактические таблетки. В-четвертых, то, что у нас зовется пищеблоком, у них напоминает ресторан — со стерильной чистотой, холодильными камерами, обилием свежих фруктов и прохладительных напитков.

Самое поразительное отличие заключается в том, что теперь здесь нет мух, а эти твари, видимо, и были главными разносчиками заразы. Отсутствие мух на авиабазе изумляет гораздо больше, чем присутствие суперсекретных боевых самолетов (те, кто служил в Баграме, а также в Шинданде, Кундузе, Кандагаре, Джелалабаде, меня поймут). Срок афганской повинности — от 6 до 9 месяцев. Отпусков и выходных нет. Жалованье выше, чем дома, причем за участие в боевых действиях положены премиальные, их выплачивают по сложной сетке: за десантирования, ранения, контузии, реальные бои — все имеет свою цену.

Судя по тому, что я видел, американцы устраиваются в Баграме всерьез и надолго. Там развернуто грандиозное строительство: колонны грузовиков со щебнем, песком и бетоном штурмуют базу чуть ли не круглые сутки. «А чего строите-то?» — попытался я выведать у полковника военную тайну. «Да так, — засмущался он. — Фитнес-центр. Клуб. Магазин». «Понятно», — сделал я вид, что поверил. На самом деле строят капитальные казармы, укрытия, капониры для авиатехники, склады для боеприпасов и ГСМ. Судя по тому, что я видел, Баграм готовят к тому, чтобы сделать главной базой вооруженных сил США для операций в Центральной Азии.

Каждое утро Родней Дэвис, приклеив на лицо синтетическую американскую улыбку, устраивает брифинги. Обычно на них присутствуют всего три-четыре журналиста. Дело не в том, что от Кабула сюда путь неблизкий, а дело в том, что, как и любой другой представитель по связям с общественностью, этот бравый полковник блестяще справляется со своей основной миссией: тщательно оберегать контингент от утечек той информации, которая, собственно, и интересует общественность. Он долго и красиво рассказывает о том, что их главная задача — строить больницы и школы, прокладывать каналы и читать детям на ночь сказки. Журналисты ухмыляются и спрашивают полковника о боевых потерях. Но этот парень не зря ест свой хлеб: «За полтора года мы потеряли всего тридцать человек. Зато нанесли большой урон тем силам, которые выступают против демократии в Афганистане». Журналисты уже просто смеются и выключают свои диктофоны.

Открытость американского контингента для прессы только кажущаяся. На самом деле все, что касается их реального военного присутствия, покрыто завесой строгой тайны. В Герате — на западе страны — мне рассказывали, что американские самолеты садятся на местном аэродроме исключительно глубокой ночью, при этом с территории удаляют всех афганских служащих, а сами посадки и взлеты осуществляются в полной темноте, при выключенных огнях. Можно, конечно, восхититься высоким профессионализмом американских пилотов и уровнем оснащения их летательных аппаратов. А можно задаться вопросом: чего вы там темните, ребята?

Советник американского посольства в Кабуле Альберто Фернандес сказал мне, что боевые действия с участием морских пехотинцев происходят практически каждый день. Особенно часты столкновения с талибами на юге страны — в провинциях Кандагар, Заболь, Калат, Нимруз, Газни, Хост. Диапазон этих боевых действий широк: десантирование, прочесывание местности, зачистка кишлаков, засады, нанесение ударов с воздуха. Советник, наверное, еще долго перечислял бы названия операций, но я бестактно перебил его:

- Скажите, мистер Фернандес, отчего вы так лихо расправились с огромной армией в Ираке и так долго тянете с талибами, которые сегодня, как я понимаю, абсолютно лишены поддержки извне — у них нет ни оружия, ни денег…

- Совершенно другая ситуация, — Альберто Фернандес решил сказать почти правду. — Попробуйте воевать с тенью. Врага не видно. Он может появиться где угодно и когда угодно. Взять, например, муллу Омара. Нет ни его фотографий, ни точных описаний. Может быть, он в эту минуту ходит вокруг нашего посольства.

- А может, он и не существует вовсе? Может, и его, и бен Ладена вы выдумали для того, чтобы легче было пугать весь остальной мир?

Советник укоризненно разводит руками, а я не могу отказать себе в удовольствии попенять ему: что же это вы бросили Афганистан на произвол судьбы сразу после победы моджахедов, а спохватились только сейчас, когда цена вопроса неизмеримо возросла?

- Очень просто, — говорит он. — Раньше этот регион рассматривался нами только как инструмент борьбы с Советским Союзом. Это был молоток, которым мы старались вогнать гвозди в гроб коммунизма и советской империи. О Никарагуа тоже все заговорили только тогда, когда эта страна стала ареной битвы между Америкой и коммунистами. Кто теперь помнит о Никарагуа? Возможно, и Афганистан был бы точно также забыт, но случилось 11 сентября. Стало ясно, откуда исходит угроза. Поэтому Афганистан теперь рассматривается нами как важный элемент национальной безопасности.

- Не кажется ли вам, что это циничный подход?

Он пожимает плечами и с энтузиазмом продолжает развивать тему безопасности Соединенных Штатов.

- А как долго пробудут здесь американские военные?

- Они пробудут здесь ровно столько времени, сколько потребуется, чтобы уничтожить угрозу терроризма, — выдал дипломат чеканную формулу, рекомендованную Госдепом для ответов на подобные вопросы.

* * *

Судя по тому, что зона, контролируемая талибами, не становится меньше, а даже, наоборот, расширяется, угроза терроризма будет ликвидирована еще не скоро, если вообще это когда-нибудь произойдет. Так что чеканная формула позволяет американцам оставаться в Центральной Азии столько времени, сколько им захочется.

Кстати, перестрелки происходят не только на юге, в зоне пуштунских племен. За день до моего отлета из Кабула бой вспыхнул прямо под стенами американского посольства. Говорят, морскому пехотинцу на вышке показалось, что афганские солдаты из внешней охраны угрожающе направили на него свои «Калашниковы». Американец не долго думая открыл прицельный огонь по союзникам. Все же неплохо их готовят, этих морских пехотинцев: за несколько секунд четверых часовой уложил наповал, а одного ранил. Вряд ли этот инцидент послужит укреплению американо-афганской дружбы.

В Кабуле янки можно встретить на Чикен-стрит, куда иностранцы приходят за сувенирами. Когда-то эта улица была повернута лицом к северу: дубленки, кожа, электроника, джинсы «Монтана», мумие, трусы «Неделька» и водка из-под прилавка. По Чикен-стрит группами ходили наши вооруженные соотечественники, шумно торговались и частенько рассчитывались «бартером», то есть тушенкой, сгущенкой или спиртными напитками. За покупателями бежали мальчишки: «Эй, товарищ, как дела? Хорошо?» Теперь рынок сориентирован на иной спрос: знакомые дуканы торгуют старинным оружием, клинками, монетами — словом, тем, что зовется антиквариат. Покупатели заходят в лавки, не снимая пальцев со спусковых крючков и опасливо озираясь. За ними бегут дети тех наших мальчишек: «Эй, мистер, хау ар ю?» Сейчас даже бакшиш нищие выпрашивают на приличном английском.

Если вы вхожи в президентский дворец, то там тоже не миновать встречи с американцами. Президент Карзай, как когда-то генеральный секретарь Кармаль, не доверяет своим. Личная охрана Кармаля состояла из сотрудников 9-го управления КГБ, а у нынешнего руководителя ближний круг — сплошь интеллигентные джентльмены в ковбойках, с профессорскими бородками и винтовками М-16 поперек груди, ветераны секретной службы США. Они вежливо, но неизбежно подвергают тщательному обыску любого гостя президента — будь он хоть министр, хоть губернатор. Некоторые местные начальники обижаются: чего ради меня ощупывают эти чужестранцы?

Когда я ждал аудиенции в приемной у Карзая, то стал свидетелем такой сцены. Президент вызвал для порки губернатора одной из больших провинций, злостного неплательщика в государственную казну. Однако, прежде чем запустить «на ковер» могучего пуштуна, одетого в традиционную свободную рубаху до пят и обутого в сандалии на босу ногу, в президентский кабинет тихонько прошмыгнула стайка высших чинов коалиционного командования. Минут пятнадцать президент и генералы сообща воспитывали провинившегося губернатора. Прости, читатель, за невольный повтор, но, куда денешься, я опять вспомнил, как в этих же покоях прежние афганские лидеры вот так же трудились под бдительным присмотром наших маршалов, чекистов и советников по линии ЦК КПСС.

Конечно, скажи я об этом Карзаю, он бы обиделся: ту власть он ставит на одну доску с талибами (террористы!), а советских упорно называет оккупантами. Но если отбросить всю словесную шелуху, то останется суть. А суть состоит в том, что Афганистан снова, как и 20 лет назад, стал ареной столкновения чужих интересов. Американцы тогда цинично воспользовались им, как «молотком», забивая гвозди в гроб коммунизма. Теперь они превращают его в плацдарм для реализации своих глобальных геополитических замыслов. Мы пытались построить здесь по своему подобию «общество равных возможностей», а эти твердят о желании немедленно сделать Афганистан «страной подлинной демократии». Только вот вопрос: а хотят ли афганцы эту демократию по американскому образцу? И хотели ли они жить в обществе равных возможностей?

Та сцена у шлагбаума на авиабазе Баграм не выходит у меня из головы. Ты напрасно смеешься, Стив. Эти местные хлопцы в длинных рубахах и шароварах и вправду такие, какими они себя представляют. Днем они будут пить с тобой коку, а ночью… Я хорошо помню то, что их папы делали ночью 20 лет назад.

Слишком много совпадений, чтобы отвергать и это.

Россия