» Представительство «Талибана» в Катаре. Судьба американского проекта

Опубликовано: 09.10.2017 23:55 Печать

Автор: ХАНОВА Наталия

Об авторе: Наталия Ханова, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА).

В конце прошлого месяца в мировые СМИ поступили сообщения о возможном закрытии представительства движения «Талибан» в Катаре – офиса повстанческого движения, созданного при поддержке США в целях организации мирных переговоров с афганской вооружённой оппозицией. Инициатива по сворачиванию диалога с повстанческим движением успела привлечь внимание многих обозревателей, и в настоящее время сообщения о решающейся судьбе представительства рождают больше вопросов, чем ответов. Для того, чтобы интерпретировать инициативу закрытия представительства, оценить его роль в американской политике на афганском направлении и сделать прогнозы о будущем талибского офиса, следует обратиться к истории существования данного неофициального ведомства, созданного в годы, когда официальное правительство Афганистана и американская сторона продвигали идею мирного диалога с повстанцами.

Ещё до формального открытия представительства «Талибана» в начале 2010-х годов представители повстанческого движения принимали участие в международных переговорах с представителями США, Германии, Соединённого Королевства и Норвегии, при этом постоянное присутствие в Катаре талибы поддерживают с 2011 года. Инициатива открытия талибского представительства, тем не менее, послужила свидетельством заинтересованности американской стороны в переводе переговоров на новый уровень взаимодействия, более открытый для международной общественности. Официальное открытие талибского представительства состоялось 18 июня 2013 года, в столице Катара Дохе. Примечательно, что делегация Высшего совета мира – организации, созданной в Афганистане для организации переговоров с талибами – не присутствовала на мероприятии, и в дальнейшем тревожная тенденция уклонения от диалога с официальным правительством ИРА была продолжена. К опасению многих афганских политиков, движение «Талибан» использовало полученную возможность как средство самопрезентации на международной политической арене. Сами представители повстанческой группировки при комментировании события обращались к мировому сообществу, демонстративно игнорируя тему переговоров с официальным Кабулом, и этот жест не мог не вызвать негативной реакции афганских властей. Переговоры, планировавшиеся вскоре после открытия представительства, были отложены на неопределённо долгий срок.

Менее чем через месяц после открытия представительства в Дохе разгорелся скандал: талибы объявили о закрытии своего офиса в связи с тем, что США и катарские власти запретили движению использовать флаг и другие символы «Исламского эмирата Афганистан» – это самоназвание движения недвусмысленно указывает на его презентацию в качестве законного правительства страны. Ответный протестный шаг со стороны повстанческого движения стал фактически средством проверки реакции международного сообщества, способом оценить, насколько серьёзно иностранные участники диалога воспринимают представительство и на какие уступки готовы ради продолжения переговоров.

Как и ожидали талибы, США не стали отказываться от идеи переговорного процесса, хотя взяли некоторую паузу для определения будущего катарского представительства. Несколько недель спустя американская сторона при поддержке Кабула объявила о перспективе переноса переговоров на территорию другой страны – в качестве вариантов, согласно отчётам, рассматривались Пакистан, Турция и арабские страны. Тем самым американская сторона продемонстрировала талибам, что по-прежнему заинтересована в переговорах, но не позволит деятелям движения ставить свои условия. С учётом раздробленности движения «Талибан», США фактически дали понять представителям движения, что в случае их несогласия с правилами деятельности представительства будет возможно обращение к другой, более сговорчивой группе, при учёте мнения Кабула. Заявления афганских официальных лиц о предпочтительности переговоров на территории ИРА определённо являлись дополнительным источником раздражения для талибов, но в итоге последние были вынуждены смириться с поставленными условиями и продолжить участие в переговорах, не дождавшись разрешения символики.

Возникшие разногласия не привели к сворачиванию катарского проекта, и это было ожидаемо. Для каждой из главных сторон взаимодействия цена приложенных усилий и достигнутых беспрецедентных договорённостей была слишком высока. Вне зависимости от реакции США на сообщение о закрытии представительства, повстанческое движение не собиралось прекращать деятельность представительства, в котором в любом случае видело инструмент влияния на международную политику. В свою очередь, Соединённые Штаты не стали прилагать дополнительных усилий для передислокации катарского процесса, и вопреки разногласиям переговоры были возобновлены, пусть и без значительного информационного резонанса.

Представители движения «Талибан» рассчитывали использовать катарский офис не только для взаимодействия с США. В частности, в 2013 году большой резонанс получили сообщения талибов об их контактах с представителями России – впоследствии представители МИД РФ даже были вынуждены опубликовать официальное опровержение этих сведений.

Содержание переговоров с талибами до сих пор остаётся закрытым, не считая конкретных случаев переговоров по вопросу обмена пленными. Напомним, что не без участия катарского представительства в 2014 году получил свободу американский военнослужащий Боуи Бергдаль, на протяжении 5 лет находившийся в плену у талибов, но данный случай служит лишь широко известным исключением – на протяжении нескольких лет работы представительства в прессу поступали сообщения о фактах переговоров, но не о конкретных темах, рассмотренных сторонами. Специфика информационного освещения процесса позволяет предположить, что с высокой вероятностью в Катаре ведутся именно «переговоры о переговорах», поскольку цели сторон на данный момент носят взаимоисключающий характер. Если США надеются на прекращение афганского конфликта при сохранении роли кабульской администрации, в то время как для талибов вывод иностранных войск предполагает и прекращение поддержки нынешнего правительства, которое повстанцы однозначно воспринимают как марионетку Запада. Разногласия между сторонами по данному вопросу носят фундаментальный характер и не предполагают полумер, и сами контакты представляют скорее свидетельство возможности взаимодействия, нежели конкретный путь решения проблемы. Стоит отметить, что лишь в мае 2015 года, почти два года спустя после открытия представительства, в Дохе состоялись первые переговоры между талибами и официальной кабульской делегацией. Данный шаг определённо являлся формальной уступкой Вашингтону и не привёл к конкретным результатам: талибы ожидаемо отказались от прекращения атак, заявив, что готовы пойти на этот шаг только в случае полного вывода иностранных войск. Впоследствии повстанческое движение отказалось признавать сам факт диалога с кабульской делегацией, отозвавшись о соответствующих сообщениях СМИ как о «безосновательной пропаганде». Тем не менее, и для «Талибана», и для США инструмент катарского представительства остаётся символом политического влияния вне зависимости от результативности переговоров.

Представительство в Катаре стало свидетельством политического веса для движения «Талибан», но по мере ослабления информационного резонанса его деятельность послужила свидетельством глубокого внутреннего раскола. Стоит отметить, что на момент открытия офиса был уже мёртв лидер «Талибана» мулла Омар, фактически являвшийся символом единства движения. Хотя американская сторона на тот момент не владела информацией о смерти муллы Омара, внутри движения продолжалась серьёзная борьба различных фракций. Вопреки своему желанию, талибы демонстрировали мировому сообществу свою внутреннюю разобщённость. Одним из камней преткновения в этом отношении послужили контакты с Кабулом, определённо успевшие вызвать неприятие многих членов движения. Впоследствии представители повстанческого движения заявили об отсутствии контактов с США и кабульской администрацией в Катаре. Источником новых разногласий стали переговоры, проходившие летом 2015 года в Исламабаде вне зависимости от катарского представительства, но при поддержке США и Китая. В свою очередь, катарские талибы отказали исламабадским переговорщикам в праве представлять интересы всего движения.

За конфликтами на почве правомерности тех или иных переговоров, послужившими свидетельством глубокого кризиса в рядах движения, последовало широкое распространение информации о смерти муллы Омара, до определённого периода времени неизвестное большинству рядовых боевиков и командиров и в ещё большей степени пошатнувшей внутреннее единство «Талибана». Известия о смерти основателя движения негативно отразились на репутации представительства и статусе переговорного процесса. Новоиспечённый лидер движения мулла Ахтар Мансур, желая покончить с расхождениями позиций и неясностями вокруг переговоров, отказал ему в легитимности, охарактеризовав как «вражескую пропагандистскую кампанию». Несогласованное участие различных групп внутри движения в параллельных переговорах с иностранными представителями, попытки одних фракций обесценить контакты с другими, известия о междоусобных конфликтах в рядах движения – всё это ставило под вопрос целесообразность усилий по переговорам с талибами, поскольку процесс выглядел бесперспективным. Одновременно с этим, с каждым новым свидетельством разрозненности талибов, дискредитации подвергался и авторитет США как инициатора переговоров.

В сложившейся ситуации американская сторона оказалась перед непростым выбором. Одним из возможных вариантов действий было окончательное сворачивание вялотекущих контактов с талибами и закрытие представительства. Подобный шаг фактически был бы признанием ошибки и краха переговорной инициативы как таковой, что в ещё большей степени привлекло внимание мирового сообщества к неудачам США в Афганистане. Кроме того, подобный шаг, произведённый в период активного вывода войск из ИРА, ставил вопрос о необходимости пересмотра афганской стратегии.

Путь, избранный американской стороной, был наиболее простым в плане приложения усилий на дипломатическом и идеологическом уровне, пусть и не предполагал конкретного решения для возникшей проблемы в дальнейшей перспективе. США предпочли сохранить иллюзию переговоров с единым движением, а не с одной из противоборствующих вооружённых группировок. Несмотря на то, что контакты зашли в тупик, Вашингтон по-прежнему говорил о возможности мирного разрешения афганского конфликта – наименее предпочтительным шагом для США была бы активация боевых действий. В период смены руководства движения и серьёзных внутренних распрей «Талибан» был весьма уязвим, но к тому времени большая часть контингента НАТО уже покинула Афганистан, альянс перешёл от участия в боевых операциях к миссии по поддержке местных сил. И если вывод войск из ИРА несколько лет спустя публично признает преждевременным даже министр обороны США Джеймс Мэттис, по линии переговоров с повстанцами американская тактика сработала, и после смены руководства талибское представительство возобновило работу.

Руководство движения «Талибан» успело скомпрометировать себя долгим молчанием о смерти лидера – когда информация получила широкую известность, нового главу движения даже обвиняли в убийстве предшественника. Ситуацию усугубили междоусобные конфликты, в результате которых были убиты сотни боевиков, принадлежавших к различным фракциям движения. Многие боевики «Талибана» перешли на сторону запрещённой в России группировки «Исламское государство», в то время набиравшей силу в Афганистане. В сложившейся ситуации талибы находились в поисках идеологической базы, и стремление продемонстрировать единство движения оказалось созвучно интересам США. На данный момент сам факт существования политического представительства представляет собой инструмент талибской пропаганды – упоминания о «миротворческой деятельности» катарского офиса нередко фигурирует в талибских агитационных материалах наряду с подхваченными лозунгами о возможности политического разрешения афганского конфликта.

Численность представительства в настоящее время составляет 36 человек. Примечательно, что в их числе присутствуют 5 бывших узников тюрьмы Гуантанамо, получивших свободу в обмен на освобождение Боуи Бергдаля. Несмотря на то, что в западной прессе катарское представительство называют неофициальным, фактически талибы по-прежнему намерены участвовать в переговорах от лица правительства «Исламского эмирата Афганистан».

В текущем году вопрос о закрытии представительства был впервые поставлен президентом ИРА, обеспокоенным нестабильной ситуацией в стране. В феврале 2017 года президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани, участвуя в переговорах с катарскими властями, заявил о том, что офис повстанческого движения должен быть закрыт, если талибы не откажутся от насильственной вооружённой борьбы. Тем не менее, талибская сторона ожидаемо проигнорировала этот сигнал, и боевые действия, в том числе атаки против гражданского населения, были продолжены.

Следующее известие о возможности прекращения работы представительства поступило в прессу несколько месяцев спустя, после встречи Ашрафа Гани с американским коллегой Дональдом Трампом. О том, что данный вопрос обсуждался в ходе двусторонних переговоров на полях саммита в Нью-Йорке, сообщили впоследствии анонимные источники, при этом пресс-служба президента Афганистана на данный момент воздерживается от комментариев по данному вопросу. Тем не менее, сообщения о вероятном закрытии представительства получили подтверждение американской стороны. В частности, глава Пентагона Джеймс Мэттис в недавнем заявлении сообщил о скором принятии решения по данному вопросу, при этом признал, что «в политическом отношении становится сложнее выяснить, кто ведёт переговоры от лица “Талибана”».

Стоит отметить, что афганское руководство на данный момент является не единственным противником талибского представительства. В закрытии талибского офиса заинтересованы страны Ближнего Востока, порвавшие дипломатические связи с Катаром и обвиняющие Доху в поддержке терроризма, – ОАЭ, Саудовская Аравия, Египет и Бахрейн. По некоторым данным, аналогичной позиции может придерживаться Пакистан, ранее активно участвовавший в международных встречах по организации мирного процесса, но впоследствии фактически оттеснённый от участия в катарских переговорах. Тем не менее, текущие трения в отношениях между США и Пакистаном вряд ли позволят Исламабаду оказать существенное влияние на решение судьбы представительства.

В своей политике на афганском направлении Соединённым Штатам на протяжении нескольких лет удавалось практиковать двойственный подход к талибам – с одной стороны, рассматривать повстанческое движение в качестве террористической группировки, военного противника и объекта бескомпромиссной борьбы, с другой – как потенциального участника мирных переговоров, с которым возможно разрешение конфликта дипломатическими средствами.

В начале 2015 года, когда США пытались дистанцироваться от афганской проблемы, заместитель пресс-секретаря Белого Дома Эрик Шульц сделал громкое заявление о том, что движение «Талибан» не является террористической организацией. Подобное высказывание было бы немыслимо в настоящее время, с учётом того, что в рамках новой стратегии на афганском направлении в Афганистан прибывают дополнительные американские войска, и Вашингтон принял решение о расширении полномочий своего контингента по борьбе с терроризмом. Новый президент США Дональд Трамп неоднократно подвергал резкой критике политику своего предшественника Барака Обамы, и афганское направление не стало исключением. Тем не менее, вопрос о том, будет ли новый американский лидер прилагать усилия для ликвидации талибского представительства, на данный момент остаётся нерешённым. Афганские власти не обладают полномочиями по ликвидации представительства, фактически созданного независимо от Кабула и уклоняющегося от взаимодействия с ним. Формально решение о будущем талибского офиса вправе принимать катарское правительство, лично не заинтересованное в утрате инструмента влияния на международную политику, но фактически судьба представительства находится в руках Вашингтона.

Ликвидация талибского представительства была бы логичным продолжением новой стратегии США по Афганистану, следствием переориентировки на борьбу с терроризмом, однако до сих пор американская сторона, вопреки кризису переговоров в 2015 году, не сочла необходимым принимать меры для закрытия офиса. Имидж миротворцев, оставляющих противнику возможность мирных переговоров, до сих пор важен для США, и при этом считается совместимым с активными боевыми операциями против тех же талибов. Безусловно, от катарских представителей «Талибана» в настоящее время не ждут предложений о примирении. Более того, реплики американского руководства позволяют сделать вывод о том, что США признаёт несостоятельность катарского ведомства в качестве представительства всего движения. Тем не менее, до сих пор Вашингтон придерживается прежней позиции по диалогу, позволяющей использовать катарское представительство как инструмент политического влияния, причём речь идёт не только о взаимодействии с Катаром и Афганистаном. От работы талибского офиса зависит оценка афганской стратегии США международным сообществом, по-прежнему рассчитывающим на возможность политического разрешения афганского конфликта. И в настоящее время Вашингтон позволяет представительству «Талибана» существовать – даже если его работа непродуктивна для выполнения региональных целей США, важен сам факт существования возможности мирного урегулирования, созданной с подачи американской стороны. Таким образом, высказывания о возможной ликвидации представительства выглядят в большей степени как очередное предупреждение в адрес талибов, скорее политический ход в афганской игре в поддержку Кабула, чем конкретный шаг, способный привести к нежелательным для США последствиям в плане репутации и регионального влияния.

Вооруженная оппозиция