» Один час с Примаковым

Опубликовано: 05.07.2015 23:00 Печать

Автор: МЕХДИ Михяуддин

Об авторе: Михяуддин Мехди, депутат Волуси Джирги (нижняя палата афганского парламента) — специально для «Афганистан.Ру». 

Имя Примакова — известного деятеля и видного ученого бывшего Советского Союза и современной России — я впервые услышал в те годы, когда он возглавлял Институт востоковедения Академии наук. После распада СССР Примаков занимал должности министра иностранных дел и премьер-министра Российской Федерации. Однако за пределами России известность Примакову принесла не столько его политическая карьера, сколько научная деятельность. Поэтому, несмотря на то, что он был смещен с высоких постов и некоторое время не занимал никаких государственных должностей, он не был предан забвению, поскольку являлся одной из ключевых фигур поколения мыслителей и академиков, шедших вслед за Бартольдом, Рейснер и Оранским, труды которых изучаются студентами и высоко оцениваются исследователями всего мира. Примаков представлял собой энциклопедию знаний о Ближнем Востоке и исламском мире.

Я осознал это, когда встретился с ним во время одного из коллективных мероприятий. В 2009 году я посетил Москву в рамках совместного проекта Центра изучения современного Афганистана и РИА «Новости» вместе с группой представителей гражданского общества и интеллигенции. Это был первый визит большой афганской делегации в Россию после распада СССР. Основной целью нашей поездки было знакомство с современной Россией. В состав нашей делегации входили представители вчерашней и сегодняшней элиты Афганистана: Сулейман Лаик, профессор Саид Масуд, Разак Мамун, Мохаммад Алам Изедьяр, Абдул Гафур Ливал, Абдул Джамил Карзай и другие.

Во время работы делегации со СМИ произошло два интересных события: пресс-конференция в режиме он-лайн с участием всех наиболее авторитетных российских каналов и некоторых западных СМИ и видеоконференция, в которой принимали участие четверо членов нашей делегации и столько же генералов и политиков из Киева, работавших в Афганистане во времена советского военного присутствия.

Для участия в первой конференции были отобраны лица, выступавшие от имени правительства Афганистана. Я вместе с профессором Саидом Масудом и Разаком Мамуном сидел в ряду наблюдателей. Однако, когда я понял, что представители правительства дают неверную информацию и искаженное представление об Афганистане, то начал поднимать руку и корректировать некоторые неправильные высказывания.

Весьма интересной и зрелищной была видеоконференция, организованная между нами (находившимися в Москве), Киевом и Нью-Йорком. Четверо украинских высокопоставленных деятелей изложили свои взгляды и аналитические рассуждения. От них я впервые услышал, что за 10 лет советского военного присутствия в Афганистане в стране побывало около одного миллиона украинских мужчин и женщин.

Один из участвовавших в конференции офицеров показал фото, на котором он был изображен рядом с Сулейманом Лаиком. Эта фотография была сделана в то время, когда Лаик работал уполномоченным по южной зоне. Офицер задал Сулейману Лаику вопрос:

— Господин Лаик, мы с вами пожилые люди. Хочу спросить у Вас, сколько будет продолжаться война в Афганистане? Когда «Талибан» перестанет воевать?

Лаик помедлил, вздохнул и затем сказал:

— По ту сторону линии Дюранда, на территории Пакистана, в районе под названием «Дейр» жители двух деревень враждовали друг с другом. Эта вражда тянулась много лет. Основной причиной этой вражды было то, что жители одной деревни говорили: «гора, которая находится за нашей деревней, выше, чем гора за вашей деревней», а жители другой деревни утверждали прямо противоположное. Так прошли годы. Когда юноша из одной из тех деревень, получивший образование вдали от обоих селений и ставший грамотным и знающим человеком, захотел вернуться в свою деревню, он стал размышлять о том, как ему положить конец этой вражде. В конце концов, он решил, что надо построить мечеть между двумя деревнями на равном расстоянии от обеих, чтобы в ней учились и воспитывались дети из обоих селений. Жители деревень приняли его предложение. Началась работа. Спустя некоторое время стало казаться, что все идет как надо. Местный мулла думал, что, по крайней мере, эти дети избавлены от напасти.

Но в один прекрасный день ученик, который был жителем другой деревни (не той, в которой жил мулла), поднял руку и сказал:

— Уважаемый мулла, у меня есть вопрос.

— Спрашивай! — велел мулла.

Но ученик сказал:

— Нет, я хочу задать вопрос наедине. Отпустите других учеников.

Мулла отпустил учеников и со всей серьезностью приготовился выслушать вопрос. Ученик взял с муллы обещание молчать и сказал:

– Теперь, когда здесь нет никого, кроме меня, вас и бога над нами, скажите правду: чья гора выше, ваша или наша?

Мулла на минуту задумался и затем прокричал: «Пусть же Всевышний ошеломит тебя так же, как ты ошеломил меня!».

Несчастный мулла думал, что с помощью своего плана он положил конец распрям, и что, по крайней мере, эти дети забыли неразрешимый вопрос о «высоте горы». Но тут он внезапно понял, что этого не просто не случилось, но что и он сам, со всеми своими благими намерениями, превратился в ответчика.

Встреча с Примаковым была весьма поучительной. Вначале выступил представитель МИДа России. Затем — один из представителей старого поколения, который так же, как Примаков, был «осколком советской эпохи», сделал обзор всего, что происходило в наших отношениях за последние десять лет, и перечислил экономические проекты бывшего СССР. После этого еще один представитель правительства представил отчет о текущем положении дел, а затем по регламенту дошла очередь до меня, выразителя мнения критиков существующего положения. В общих чертах я сказал следующее:

«На конференции в Бонне вместо того, чтобы обсудить причины, которые стали причинами появления «Талибана», и определить главную движущую силу войн, начавшихся после вывода советских войск, эти вопросы предпочли игнорировать так, словно они были окружены невидимой стеной. Между тем, важнейшей причиной, основной предпосылкой и главнейшим стимулом являются особенности распределения власти, в основном, по национальному признаку. На конференции в Бонне ситуация до советского вторжения, то есть во времена режимов Захир-шаха и Дауд-хана, была охарактеризована как нормальная и достойная и было решено реализовывать Конституцию, которая была принята в 1964 году. Между тем, Боннская конференция поставила во главе власти человека или людей, которые по определению не могут представлять ту часть страны, которую представляют талибы. (Разумеется, в то время общность мыслительных ходов президента Карзая и «Талибана» еще не была настолько признана, как это признано сейчас). Поэтому я убежден, что рано или поздно проявления основного кризиса вернутся и присутствие сил НАТО в Афганистане не будет эффективным. Я выступаю за то, чтобы мировое сообщество обратило внимание на тот факт, что после выхода сил международной коалиции во главе с США из Афганистана создастся вакуум, сходный с ситуацией после вывода советских войск, и заранее позаботилось о том, чтобы этот вакуум не был заполнен талибами и прочими националистскими и наводящими ужас силами. Я предлагаю, чтобы Афганистан, урегулировав свои разногласия с соседями, включился в региональную интеграцию. Воздушный мост, проложенный между Кабулом и Вашингтоном, не сможет вечно оставаться устойчивым».

На том заседании я сидел справа от Примакова. Для того, чтобы слушать мое выступление (вернее сказать, чтобы видеть мое лицо), он развернулся вправо. И когда до него дошла очередь говорить, он очень отчетливо произнес: «Я согласен со словами доктора Мехди».

Мы попрощались с этим уже пожилым человеком и на следующий день улетели в Кабул. Я много раз хотел встретиться с Примаковым наедине, но такой возможности не представилось. Поэтому, услышав известие о его кончине, я мысленно вернулся к той встрече и, хотя и с запозданием (по причине недомогания), вспоминаю о том единственном часе, который я провел с ним. Светлая ему память!

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Россия