» Исламский радикализм как глобальный вызов безопасности современной Центральной Азии

Опубликовано: 15.01.2006 21:19 Печать

Автор: М. ОМАРОВ

Омаров Нур Мэлсович — кандидат политических наук, доцент Киргизско-Российского Славянского университета

В настоящее время, многие страны мира, значительная доля населения которых исповедует ислам, оказались в достаточно сложной, если не критической ситуации. Ее содержание определяется необходимостью гармоничного взаимодействия (как минимум, взаимной бесконфликтной реакции друг на друга) традиционного миросознания мусульманской общины и все более глобализирующегося общества с его во многом антитрадиционалистскими установками.

К этим странам можно отнести и постсоветские государства Центральной Азии, все более превращающиеся в арену столкновения разнонаправленных идей. Ситуация в них в значительной степени осложняется незавершенностью перехода от авторитаризма к демократии. Построение демократических институтов из-за ненадежности их социальной основы в странах региона до сих находится под вопросом. Данный фактор, в сочетании с сохраняющим свою силу и значимость фактором традиционного общества, выступает в качестве одного из основных источников угроз светскому гражданскому обществу, создаваемому в Центральной Азии на протяжении последних лет. Исходя из этого, мы можем судить о том, что доминирующей конфликтной линией в противостоянии нового и старого в современной Центральной Азии, как и в большом ряду стран и регионов мира, является «спор» между прозападным либерализмом и авторитарным традиционализмом. Очевидно, что это не может не оказывать влияния на различные стороны жизни государств региона, включая все более обостряющуюся проблему международного терроризма.

Особую роль в развитии этого глобального политического феномена начала XXI века играет перманентное нарастание противоречий между исламским мировоззрением и современностью. Действия мусульман-фундаменталистов видны в европейском Косово, индийском Кашмире, на Ближнем Востоке и Филиппинах. Не вызывает сомнений, что корни этих противоречий лежат в несоответствии современных политико-правовых норм установлениям ислама, остающимся неизменными уже около 1400 лет. Возможно, со временем ислам переживет идейную реформацию, как это произошло с христианством, но сегодня экстремизм, вырастающий на его почве, действительно способен превратиться в одну из наиболее значимых глобальных проблем для человечества.

В связи с этим, необходимо отметить, что история показала достаточно успешный опыт использования позитивного потенциала модернизованного ислама в целом ряде стран мира. Одним из примеров такого рода является Турция. Этим, в значительной степени, объясняется значительный интерес, проявившийся в первые годы реформирования у части руководителей постсоветской Центральной Азии (А. Акаев, Н. Назарбаев) к т.н. «турецкой модели» развития. Примечательна, в этой связи, одна из ее оценок, с которой трудно не согласиться: турецкая модернизация — это модель, ориентированная на Запад, в которой удалось творчески использовать достижения индустриальных лидеров мира на национальной основе (1).

В то же время, в таких странах как Алжир и Афганистан, где на протяжении многих десятилетий сохранялось гражданское противостояние, мы видели негативные примеры следования консервативно-радикальной исламской традиции.

В свете таких примеров представляется оправданным вывод, сделанный в самом начале 1990-х гг. о том, что исламизация политики может и принимает порой экстремистский характер. «Подобное развитие ситуации приводит в действие деструктивные факторы: для самих мусульманских государств — установление тоталитарного, репрессивного режима; для их соседей — постоянная угроза экспансии; для всего мирового сообщества — обстановка усиления напряженности с непредсказуемыми последствиями». (2) Думается, этот вывод ярко характеризует ситуацию, сохранявшуюся вплоть до последнего времени вокруг Афганистана.

Другим фактором, непосредственно влияющим на столкновение разнонаправленных устремлений в переходных обществах постсоветской Центральной Азии, является компенсаторная роль ислама: «Культ восполняет в человеке то, что он хотел бы иметь, но чего лишен в повседневной жизни…». (3) Неспособность в короткие сроки адаптироваться к новым условиям толкает часть населения в объятия наиболее радикальных исламских группировок. Неслучаен в этом смысле и выбор «сцен» действия: Ферганская долина в Центральной Азии, Северный Кавказ в России, СУАР в КНР. Трудоизбыточность населения, единая религия и историко-культурные традиции, отсутствие развитых традиций демократии, осознание ущемленности в правах и сходные архетипы поведения в кризисных ситуациях, — таковы наиболее очевидные причины этого явления. В условиях, когда с новым, (из-за приобретающих перманентный характер экономических трудностей), связываются преимущественно негативные эмоции, — убежищем для многих становится уход в ирреальный мир «справедливого прошлого» и отказ от позитивного восприятия «нехорошего настоящего и будущего».

В то же время, как это подтвердил самостоятельный опыт новых независимых государств Центральной Азии, дело не ограничивается лишь духовной оппозицией происходящему. Следующим шагом становится, инициируемое извне формирование в регионе политических организаций фундаменталистского толка, практически неподконтрольных официальным властям. В конечном итоге, «складываются предпосылки для возникновения своеобразного государства в государстве со своей идеологией, организационными структурами, бюджетом, средствами массовой информации, и может быть, даже вооруженными силами». (4) Все это, мы увидели в полной мере за последние несколько лет на примере такой организации как ИДУ, распространившей (в отличие от Партии Исламского Возрождения Таджикистана) свою деятельность на регион в целом. Не менее яркие примеры, подтверждающие вышеприведенный тезис, дает и деятельность миссионеров радикальных исламских группировок на юге Кыргызстана.

Трудности переходного перехода, переживаемые населением региона, способствуют легкому восприятию им экспортируемых извне радикальных идей. Это подтверждает самостоятельный опыт новых независимых государств Центральной Азии. Перманентно нарастающий протестный потенциал населения находит непосредственное выражение в активном сопротивлении новому (с которым для многих ассоциируется все самое плохое) в традиционных обществах. В этом и заключается принципиальное отличие актов насилия, оцениваемых многими экспертами и политиками Центральной Азии как террористические, от классических форм террора. Формально подпадая под определение террористической, деятельность радикальной исламской оппозиции в Центральной Азии во многом носит протестный характер и вызывается к жизни значительным конфликтогенным потенциалом, накопившимся в регионе за последние десятилетия. Этим в значительной степени и определяется контрмодернизирующее содержание современного терроризма, подкрепляемое цитатами из священной книги мусульман, — Корана, что и создает основу для возникновения таких не совсем адекватных реальности определений как исламский экстремизм.

Такого рода оценки подталкивают нас, в свою очередь, к не имеющей позитивного разрешения известной теории «столкновения цивилизаций». (5) Однако, думается, что действие развивается не совсем по тому сценарию, который предрекал американский политолог. Идет не столько столкновение «исламского» и «христианского» мировосприятий, сколько борьба между «прошлым» и «будущим» современного мира, борьба между его традиционалистскими и модернистскими тенденциями. Таким образом, вполне справедливой представляется оценка устремлений наиболее консервативной и радикально настроенной части исламских идеологов по созданию Всемирного Исламского Халифата как глобализации наоборот.

В этой связи, особого внимания заслуживает рассмотрение выходящего за рамки академических дискуссий вопроса о возможности дальнейшего укрепления позиций международного терроризма в современной Центральной Азии.

За последнее десятилетие в регионе Центральной Азии и Кавказа возник значительный конфликтогенный потенциал, развивающийся на основе подпитываемых извне межконфессиональных и межэтнических противоречий. Их «символами» для стран СНГ стали события второй половины 90-х годов прошлого столетия на Северном Кавказе и в Ферганской долине, чаще всего, связываемые с «ренессансом» исламского сознания у проживающего в них населения. Соединение в единую цепь Саудовской Аравии — Пакистана — Афганистана — Центральной Азии — СУАР КНР — Северного Кавказа привело к необходимости более серьезного восприятия угрозы, проистекающей для этих стран со стороны исламского фундаментализма.

Как отмечено выше, Ферганская долина не случайно избрана объектом для фактически совершающейся на протяжении последних нескольких лет агрессии извне. Условиями, в значительной степени способствовавшими этому, явились этническая мозаика проживающих здесь народов, их нахождение на стыке нескольких государств, высокая степень религиозного сознания. Условиями, способствующими «направленному взрыву» здесь, должны были явиться рост социально-экономических трудностей, и подмена понятий «традиционного» ислама в массовом сознании идеями радикалистского толка, направленными на свержение светской власти. Надо признать, что этот расчет отчасти оправдался, проявившись, в частности, в росте популярности среди населения Ферганской долины партии «Хизб ут-Тахрир». В то же время, неудовлетворенность «замедленными» результатами ее деятельности, подтолкнула международных террористов на прямые вторжения в 1999-2000 гг. в пограничные области Кыргызстана и Узбекистана. В этом наглядно проявляется единый сценарий действий международных террористов на Северном Кавказе и в Центральной Азии: засылка эмиссаров, «подготовка» населения путем насаждения своих идей и последующее включение в действие механизма террора и запугивания через действия оперативных групп боевиков, которые должны, тем самым, продемонстрировать свою мощь правящим здесь светским режимам. Конечной целью действий исламских фундаменталистов в Фергане должно было стать создание исламского государства ФАНО (6) как части Всемирного Исламского Халифата.

Показательно при этом, что исламский фундаментализм за последние тридцать лет подтвердил свою способность активно бороться с государственными режимами, порой даже уничтожая их. В то же время, он ярко продемонстрировал свое бессилие в творчески-созидательной области, — решении социально-экономических проблем, обеспечении демократических свобод, преодолении разрыва с «лидерами» мирового развития.

Наиболее наглядным в этом смысле оказался пример Афганистана, окончательно превратившегося в годы правления движения «Талибан» в огромную зону разрухи и нестабильности. Вполне очевидно, что в случае торжества сходных идей в Ферганской долине и в Центральной Азии в целом, результаты окажутся не слишком далекими от афганского «оригинала». Реализация исламистами своих планов в Ферганской долине способна надолго дестабилизировать ситуацию в регионе, тем самым существенно сократив возможности модернизации и получения расположенными в регионе странами финансовой, интеллектуальной, технической помощи извне. В условиях глобализации это может привести к фактическому исключению государств Центральной Азии из международного сообщества, результатом чего явится падение доверия населения к институту государства как основному гаранту своего благосостояния.

Баткенские события показали, что основная масса населения Ферганской долины не поддерживает идей радикального переустройства существующих институтов власти. В то же время, сохраняющиеся социально-экономические трудности, растущая безработица среди молодежи, нехватка ресурсов воспроизводства неминуемо ведут к росту недовольства среди населения Ферганской долины итогами протекающей здесь модернизации складывавшегося веками традиционного общества. В значительной степени этому способствует возникающий идеологический вакуум, порождаемый несоответствием декларируемых целей переустройства общества текущим результатам. Вследствие этого действия сторонников исламских радикальных групп во многом приобретают форму ответа на современные вызовы, ежедневно предъявляемые им глобальным развитием, в частности, проявляющиеся в последовательном сокращении «поля безопасности».

Расширению социальной базы международного терроризма и религиозного экстремизма в Центральной Азии в значительной степени способствует отсутствие полноценных демократических институтов. Место светской демократической оппозиции все более прочно занимают подпольные исламские радикальные движения, апеллирующие к общепонятным принципам социальной справедливости и равенства. Преимущественный акцент на меры репрессивного характера со стороны светских режимов ведет к лавинообразному росту их сторонников. Трагической иллюстрацией этому служат события конца марта 2004 г. в Узбекистане, продемонстрировавшие в столь крайней форме неприятие частью граждан республики жесткой внутренней политики, по существу закрывающей рядовому населению страны доступ к реализации элементарных демократических прав. Выгодной альтернативой этому выступает стремление киргизских властей путем публичного диалога лишить радикальных исламистов их массовой аудитории.
Одним из результатов поражения движения «Талибан» стало рассеяние групп боевиков по сопредельным с Афганистаном территориям. Вполне ожидаемым следствием этого стал исход части этнических пуштунов на территорию Пакистана. В свою очередь, боевики ИДУ пытались «осесть» на территории Таджикистана и Узбекистана, включая Ферганскую долину, с целью взять «реванш» в Центральной Азии за провал своих действий в Афганистане. Практикуемые ими средства уже известны и вряд ли могут быть признаны «безобидными», — провокации на межэтнической и межконфессиональной почве, вооруженные террористические акты, использование «внешних сил влияния» из развитых исламских стран. Этому в настоящее время препятствует постепенное усиление светской власти в Таджикистане, а также развертывание КСБР стран-участниц ОДКБ в Таджикистане и Киргизии.

Каким видится ответ стран региона на глобальный вызов в виде усиливающегося исламского радикализма?

Нет сомнения, что основой должна стать, в первую очередь, скоординированная лидерами государств позиция, учитывающая первоочередные потребности населения. К ним можно отнести необходимость обеспечения стабильного и безопасного развития внутри региона, продолжение и углубление реформ, направленных на модернизацию политических и экономических институтов, которые могут быть реализованы лишь путем участия региона в процессах глобального развития. В этом смысле, вполне оправданным представляется укрепление сотрудничества стран Центральной Азии со странами Запада, благодаря чему для них открывается расширенный доступ к современным финансовым, интеллектуальным, технологическим и иным ресурсам.

В то же время, положение региона как моста цивилизаций, связывающего между собой Восток и Запад, Север и Юг обуславливает его положение в евроазиатской системе безопасности в качестве своеобразного уравновешивающего начала. Это является основой для повышения взаимной заинтересованности всех представленных здесь «сил влияния» в сохранении высокого уровня партнерских отношений и в том, чтобы избежать конфронтационного пути взаимоотношений. Иными словами, великие державы и международные организации не вправе допустить такого развития ситуации в Центральной Азии, при котором она превратится в своего рода «яблоко раздора», зону долговременной нестабильности с повышенным конфликтогенным потенциалом, «излучаемым» ею в окружающее геополитическое пространство. Наиболее явным негативным примером тому из исторического прошлого выступает соперничество СССР и США в Афганистане.

Обоснованным в этой связи выглядит выбор странами региона модели многостороннего сотрудничества с ведущими мировыми державами и международными организациями как основы для устойчивого развития и ускоренного вхождения в мировое сообщество. Именно такой подход более всего соответствует нуждам и потребностям каждого государства и региона в целом, являясь основой для процесса самоидентификации Центральной Азии в глобальной политической и экономической системе третьего тысячелетия. Доминирующей в отношениях стран Центральной Азии со своими иностранными партнерами должна стать новая формула безопасности, которую можно обозначить следующим образом: «безопасность государства, рождаемая внутренней стабильностью и устойчивым экономическим ростом на основе многостороннего партнерства, проецируется за его пределы, способствуя, тем самым, защите национальных интересов его союзника». Эта формула, как основополагающий принцип межгосударственных отношений, может и должна определять отношения региональных государств с международным сообществом в целом, будучи направленной на превентивное устранение угроз безопасности, а не на ликвидацию их следствий, как это чаще всего происходит в настоящее время.
Важным дополняющим элементом этому должно стать создание здесь спектра институтов гражданского общества, простирающихся от государственных инстанций центра (законодательная, исполнительная и судебная власти) до общинного уровня. Развитие политической структуры нуждается в инфраструктуре партий, объединений, средств массовой информации, независимых исследовательских учреждений. Именно через них появляется реальная возможность демократическим, диалогическим, образовательным путем воздействовать не только на внутреннюю структуру общества в регионе, но и на внешний мир, включающий в себя как существенную часть широкую международную общественность.

В конечном итоге это позволит облегчить выработку и внедрение национальной идеологии реформ, основывающейся на духовных ценностях народов региона как одного из базисных средств преодоления «тянущих в прошлое» укладов традиционного общества.

За минувшее десятилетие прозвучала масса различного рода мнений по данному поводу, озвученных как официальными лицами, так и их частными оппонентами. В то же время следует признать, что государства региона, встав на путь модернизации по образцам западных либеральных демократий, по существу так и не смогли обрести своего собственного «лица». В этих условиях все большую популярность начали приобретать идеи, распространяемые на неформальном уровне, вступающие в явное противоречие с принципами создаваемого гражданского общества. Их спектр достаточно широк. Особую тревогу вызывают радикальные течения ислама, рекрутирующие своих последователей среди социально обездоленных, не сумевших найти свое место в «новом обществе». Действия их последователей на территории региона на протяжении последних лет вполне очевидно были направлены на свержение светских политических элит и насаждение здесь ислама в его наиболее радикальной и неприемлемой для большинства мусульман разновидности. Здесь можно лишь отметить, что светскими режимами Центральной Азии явно недостаточно используются огромные духовные возможности ислама, способного открыть новые грани миротворческого и конструктивно-созидательного характера этой религии, гуманистического потенциала в сотрудничестве со светской властью.

Исходя из сказанного, одним из наиболее существенных является вопрос о том, каким образом можно более эффективно использовать позитивный потенциал традиционных религий (в частности, ислама) и «встроить» их в создаваемые национальные идеологии стран региона. Не вызывает сомнений, что не имея стабилизирующего духовно-нравственного начала, любая нация обречена на неуспех и поражение. Именно поэтому главной задачей всякого просвещенного, рационально устроенного государства должна стать первоочередная забота о нравственном здоровье народа. Обращение к позитивным началам ислама, равно как и других традиционных религий, позволит успешно решить задачу по интеграции народных умонастроений в официальную идеологию государства. Одновременно, это позволит нам избавить ислам от многих необоснованных нападок, порождаемых действиями его невежественных последователей.

История экономически развитых стран Востока и Запада показывает, что они пришли к успеху разными путями, через сложный и длительный процесс модернизации. Кем-то была использована идея общины, кто-то шел к этому через понятие индивидуального успеха. Вне сомнения, свое влияние здесь имели и исторические условия формирования и реализации «национальных идеологий успеха», связанные с необходимостью концентрации правящими элитами усилий различных общественных слоев на преодоления контрмодернизирующих начал, локальных для каждого общества. Этим в значительной степени обуславливается невозможность слепого копирования мирового опыта, — он может быть использован лишь сквозь призму стратегических задач современного развития государств Центральной Азии и имеющиеся условия, определяющие их этнокультурную специфику.

Национальная идеология и питающие ее национальные идеи могут и объективно призваны стать силой, способной создать у широких слоев населения потенциал, требуемый для успешной реализации проводимых реформ. Для большинства из-за растущих социально-экономических трудностей текущие перемены в государстве ассоциируются с темными красками жизни, порождая настроения безысходности и неверия в будущее. Чтобы покончить с этим, государство должно активно воспитывать чувство справедливости и следить за его реализацией для укрепления принципов рационально устроенного правового общества. Без этого построение государства, в котором каждый индивид мог бы проявить свою частную инициативу, и в то же время видел бы рациональный смысл политики государства, невозможно.

Создав адекватную современным условиям национальную идеологию, сочетающую в себе принципы открытого гражданского общества и духовно-нравственные начала своих народов, современная Центральная Азия приобретает полноценную возможность войти в историю как истинно мультикультуральное пространство, сумевшее объединить в себе в начале XXI в. позитивные начала Востока и Запада.


  1. Йылмаз, Мустафа. Модель модернизации Ататюрка. — Анкара: Тика, 2001. — С. 34, 109.
  2. Сухопаров А. Советские мусульмане: между прошлым и будущим// Общественные науки сегодня. — М., 1991. — № 6. — С. 108.
  3. Сухопаров А. Советские мусульмане: между прошлым и будущим// Общественные науки сегодня. — М., 1991. — № 6. — С. 110.
  4. Сухопаров А. Советские мусульмане: между прошлым и будущим// Общественные науки сегодня. — М., 1991. — № 6. — С. 112.
  5. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций//Полис. — 1994. — № 1. — С. 33-58.
  6. Название строится на ареале регионов, прилегающих к наиболее крупным и «системообразующим» городам Ферганской долины: Фергана-Андижан-Наманган-Ош (прим. автора).

Источник: Афганистан и безопасность Центральной Азии. Вып. 1/ под ред. А.А. Князева. Бишкек-2004


Быстрая доставка материалов в Telegram

Средняя Азия

Другие материалы

Главные темы

Авторы

МЕХДИ Михяуддин
Владимир ПРЯМИЦЫН
КОНАРОВСКИЙ Михаил
ТАРИН Мирвайс
Николай САЖЕНОВ
МОЖДА Ахмад Вахид
Все авторы